— Это будет забавно, — с чувством глубокого удовлетворения произнес тот.
Он вышел, а я посмотрела в глаза Снейпа. В кои-то веки нормальные, теплые черные глаза…
— Грейнджер, не сейчас, — правильно истолковал он мой взгляд. — И… я отдал вам тот долг, о котором вы говорили? Остался в живых?
— Не совсем. Вы же не сами по себе выжили.
— И проклятие вкусившему крови…
— Никаких проклятий, — сказала я. — Я не убивала единорога, тем более, ради собственной жизни. И хватит об этом. Главное, вы живой, остальное меня вот ни капельки не волнует!
— А мне стыдно, — сказал он вдруг. — Такое забавное чувство…
— За что стыдно? — удивилась я.
— Да я, понимаете, совершенно не желал умирать и надеялся, что вы меня все-таки спасете. Не готов я пожертвовать собой, как Поттер. Вы же знаете?
Я помотала головой.
— Это он был последним крестражем, — произнес Снейп. — Волдеморт так и не понял этого до последней минуты. Когда он хотел убить ребенка, то непроизвольно разделил остаток своей души и развоплотился, а крестраж остался в Поттере.
— Вот почему он Волдеморта так хорошо чувствовал! И вот почему ни один не смог бы жить спокойно, пока жив другой, — вспомнила я пророчество. — Ох… а знал бы Волдеморт об этом, пылинки бы с Гарри сдувал и не расставался с ним, пока их не разлучила бы смерть от естественных причин…
— Грейнджер, — ласково сказал мне Снейп. — Ваше чувство юмора еще хуже моего.
— Так ведь с кем поведешься, — пожала я плечами и ухмыльнулась, вспомнив альтернативное окончание этой поговорки. — Значит, Волдеморт убил не Гарри, а собственный крестраж?
— Насколько я смог понять из той ахинеи, что нес Сириус, Гарри он тоже убил. Ведь крестраж можно уничтожить только вместе с носителем, как змею. Но…
— Воскрешающий камень, — быстро сказала я. — Он был у Гарри. Не представляю, как он ухитрился это провернуть без хроноворота, однако… Ладно. Выжил, и хорошо. Теперь всё? Ваши долги розданы?
— Кроме одного, — серьезно ответил он. — Я же сказал, вам я долг жизни не отдал. Теперь уже двойной.
— Вот и прекрасно. И помните об этом! И… слушайте, а может, вы меня всё-таки назовете по имени?
— Нет, мне так больше нравится, — ухмыльнулся он. — И когда вы называете меня профессором — тоже…
— Извращенец.
— А я и не скрывал. Но нам, наверно, лучше спуститься. Кажется, там уже празднуют… И еще, — Снейп вдруг посерьезнел, — я должен узнать, что с Драко и Люциусом. Они же…
Я хлопнула себя по лбу и позвала:
— Живоглот!
Кот появился минут через пять, с одобрением посмотрел на нас и положил мне на колени порядком обслюнявленного белого хорька. Тот в панике огляделся и полез прятаться к Снейпу в рукав.
— Драко был в безопасности, — серьезно сказала я, поймав его за хвост. — Живоглот за ним присматривал. Да не цепляйся ты когтями, я ж тебя расколдовать должна! Или ты хочешь к профессору на ручки? Обойдешься, это мое место!
Малфой хлопнулся на пол, выдохнул, вдохнул… но сказать ничего не смог.
— Всё уже закончилось, — сказала я. — Волдеморта больше нет.
— А папа? — выдавил он. — И мама?
Сириус ничего о них не сказал, я просто не знала, поэтому снова позвала Кричера.
— Госпожа Цисси с мужем до сих пор ищут тело сына на поле боя, — доложил он, и Драко сделался совершенно белым.
— Иди давай, — толкнула я его в плечо. — Кричер, отволоки его к родителям, пожалуйста, и присмотри, чтоб их никто не обидел!
— Я… — Драко зажмурился, но все-таки выговорил через силу: — Я твой должник.
— Иди ты к черту, — ответила я. — Обойдусь.
— Сэр… — он повернулся к Снейпу. — Я… я не…
— Иди к своим, — твердо сказал тот. — Потом поговорим. Будет еще время, раз все живы.
Драко кивнул и протянул руку Кричеру. Миг — и они исчезли.
— Идем вниз? — спросила я.
— Да. Только постойте секунду, я вас в порядок приведу, а то вы на трубочиста похожи. Или на черта.
— А вы — на агента похоронного бюро, — не удержалась я. — Черный вам не к лицу. Сильно старит.
— Грейнджер, мантию в блесточках я не надену даже под страхом смертной казни. С белым воротничком я похож на пастора, в зеленом и синем — на умертвие, красное… гм… тоже не надену. Поэтому отстаньте от моей одежды!
— Не отстану! И вообще, вам бы пошли самые обычные джинсы с рубашкой. Или джемпером…
— А вы думаете, я летом в мантии хожу у себя дома? — ухмыльнулся он. — И по улице? Соседи меня за престарелого хиппи принимают. И за наркомана: из моей халупы вечно чем-то странным пахнет. А кое-кто втихаря спрашивал, не торгую ли я самогоном.