Проклятые прорвались в лагерь, передние ряды смяты, оборона ещё держалась, лучники валили порождения тьмы сотнями. Орки не стали прятаться за щитами, а сразу приняли бой, яростный беспощадный бой в котором нет места пленным, оркам вполне подходила такая схватка. Но и проклятые были не слабы, они дрались без страха перед смертью, без жалости к противнику и не было надежды на внезапное сочувствие. Орша стоял во главе войска, он был на переднем крае, его секира разносила зараз сразу несколько черепов, а проклятые наступали.
Лагерь Эйнгеля держался, пусть проклятые и пересекли ров и частокол, они всё же ещё сдерживались щитами передних редутов. Маги продолжали биться, огненные вихри превращали в пепел проклятых, но на место сожжённых вставали другие.
— Держать ряды! Не отпускать щиты! — разносились команды и щиты не отпускали, а ряды не дрогнули. Когда погибал воин, на его место тут же вставал товарищ. Отчаяние, как это часто бывает, придало силы людям, а безнадёжность положения утроила их. На что они рассчитывали? Скорей всего на чудо.
Гарольд с упоением крушил черепа врагов, он с рыком бросался в атаку и раскидывал толпы проклятых, ломал головы булавой, перерубал шеи ударом ребра щита. Паладины короля тоже не ударили грязью в лицо, они были лучшими воинами, по крайне мере сами так считали и всегда старались доказать это в действии. Меч, арбалет, копьё излюбленное оружие паладинов, из арбалета они расстреливали проклятых пока те приближались к ним, затем, когда оказались на расстоянии копья, копья были пущены в дело, а за ними настал черёд мечей. Лучшие клинки из лучшей стали выкованные лучшими кузнецами разом блеснули на солнце когда паладины вытащили их и выкрикнув девиз — Смерть за короля наш долг! — храбро кинулись в бой.
А простые воины сражались без девизов, они громко ругались и проклинали всё на свете, и святые алтари и проклятые тёмные круги, они умирали под вопли своих раненых товарищей, они кричали радостно когда избегали смерти и не успевали и вымолвить слова когда смерть настигала их. Орда проклятых уже плотно обступила и лагерь Эйнгеля и войско Орша, теперь не было ни какой надежды на спасение.
А в небесах шёл не менее ожесточённый бой. Два дракона схватились так, что задрожало небо. Мёртвый и живой, раб и последний из своего рода, оба объединяло лишь одно, неистовое желание покончить друг с другом. Но если один повиновался приказу, то второй хотел принести смертью свободу. Языки пламени рассекали небо, но все они рассеивались когда мёртвый дракон поднимал воздушный вихрь, и в такие минуты драконы просто врезались друг в друга, стараясь уронить противника на землю, но силы их были равны. Драконы рвали друг друга, из мёртвого дракона летели куски сгнившей плоти, а из чёрного текла тёмно-красная кровь. Рёв бьющихся драконов разносился по долине и смешивался с выкриками людей и воинственными кличами орков, и плавно вливался в симфонию созданную лязгом оружия.
Наконец произошло то, чего так опасался Гарольд, но предвидели все, воины охранявшие тыл не выдержали очередного наплыва проклятых и были просто смяты наступающей волной. В лагерь хлынул поток орды порождений тьмы, поток несущий смерть. Теперь битва приняла совсем уж дурной характер, отныне каждый бился сам за себя.
— А ну идите сюда ублюдки! — кричал Берн срубая очередному проклятому голову боевым топором.
Проклятые бросались на людей по двое, по трое, и если одного воин успевал прикончить, удар второго отбить, то третий добирался до человека. Ланн видел как один рыцарь успел положить четверых, но ему под ноги бросился проклятый что схватил его и потянул вниз. Рыцарь упал на землю, а встать не успел как тут же был погребён телами нежити. Люди бились отчаянно, другого выхода у них не было.
Гарольд тяжело перевёл дыхание, битва даётся ему с трудом, хоть барон и бодрился, но возраст уже давно напоминал о себе, ему пора бы внуков нянчить, а не влезать в военные авантюры, бередя струны души воспоминаниями о минувшей лихой молодости. Только что Гарольд проломил череп очередному противнику, у его ног лежала гора из трупов и уже не было возможности разобрать где проклятые, а где только что павшие люди. Все перемешаны в крови, в вывалившихся наружу внутренностях, и в грязи. Гарольд заприметил знакомый силуэт, он приближался к нему. Это был высокий проклятый, на нём богатые доспехи, из тех что подчёркивают благородную кровь и высокое положение тех, кто их носит, а позади проклятого развивались обрывки чёрного плаща. Гарольд без труда понял кто перед ним, даже не смотря на то, как сильно изуродован проклятый.