Тот расхохотался — К какому гражданину? Этот оборванец из беженцев, я таких чую, иначе зачем ему взбрело в голову покупать дом? — вкрадчиво спросил Смогли, и сам же ответил на свой вопрос. — Ради того чтобы стать гражданином Тромбе.
— Это не важно, — тон Ария непреклонен. — Вы избили невиновного человека и за это я отстраняю вас от работы, убирайтесь ко всем тёмным заблудшим душам девяти кругом господин Смогли, вы уволены.
Смогли тихонечко засмеялся, это был мерзкий смешок, Арий даже застыл на месте от столь наглого поведения мерзавца. Наконец Смогли успокоился.
— Вам, ваша светлость, меня так просто не уволить, я хоть и состою в городской стражи, но всё же ведаю заключёнными что попадают сюда, уволить меня может лишь судья, а не вы!
Последнюю фразу торжествующе выпалил в лицо Арию, словно плюнул в него. И Арий прекрасно понял посыл тюремщика. Он с трудом сдерживал себя чтобы не выхватить меч, висевший у него на поясе и не снести ублюдку голову одним ударом.
Вместо этого он произнёс — Вы освободили мальчика?
— Разумеется.
— Я хочу удостовериться в этом.
И не дожидаясь ответа, стремительно прошёл в тёмные коридоры казематов. Через мгновение вышел бережно неся ослабевшего Герока на руках, тот был бледный, и казалось что едва дышал. Он поставил на ноги мальчика, затем повернулся к Смогли и произнёс — Считайте что вы уже уволены.
Уходя с мальчиком Арий не видел как побелели пальцы Смогли когда он провожая начальника взглядом вцепился в свой кнут.
Выйдя во двор к страже, он подозвал одного из них и велел отвести Герока домой, а сам прямиком направился в дом к судье. Если бы он знал как нерадивы его подчинённые, стражник не стал возиться с едва стоящим на ногах ребёнком, он просто вышвырнул его в бедняцкий квартал, рассуждая что раз он пришёл оттуда, значит уже дома.
Когда Герока вывели из тюремного подвала, он ослеп от ярких лучей летнего солнца, они были столь ослепительными, столь резкими и колючими что мальчик зажмурил глаза так сильно, насколько мог. Он слышал приказ человека что вывел его из подвала, и тот смачный плевок стражника когда его начальник ушёл — Вот уж повезло возится с этим недомерком.
Стражник особо не церемонясь схватил Герока за шиворот и как котёнка поволок прочь от тюремной башни. А затем бросил его у развесистых кустов, там лёжа на траве, слыша гомон голосов проходящих мимо людей, Герок постепенно пришёл в себя. Глаза вновь привыкли к яркому свету, а свежий воздух вернул ясность голове, и даже придал немного сил. Герок не стал задерживаться, едва он понял что может идти, отправился домой. Он шёл как мог быстро, ослабевшие ноги заплетались, в лесу то и дело спотыкался о тяжёлые сучья, через которые всего то пару дней назад весело перепрыгивал. Героку то и дело приходилось останавливаться, дабы перевести дух, иначе не выдерживал и просто падал на землю, разбивая лицо. Упав он всякий раз поднимался, с трудом, едва-едва, царапая землю ногтями и не обращая внимания на порезы, что оставляла трава. Всё что его тревожило, как там дед.
Вот наконец и родная старая хижина, солнце уже клонилось к закату и мягкий красноватый свет постепенно украшал горизонт, приятная вечерняя прохлада, столь живительная после жаркого и пыльного дня, щебет птиц, аромат трав, всё это для Герока было таким родным. Он увидел дедушку, тот как обычно сидел на пеньке что был перед домом, взор как всегда устремлён в лес, дед так обычно поджидал возвращение внука, та же сгорбленная спина. Герок застыл в недоумении, лицо деда обращено на него, но тот ни как не отреагировал на появление внука после нескольких дней пропажи. Герок подошёл к нему поближе и упал на колени, глаза деда устремлены в никуда, взгляд застыл навсегда, как и жизнь в его старом теле. Он мёртв. Когда Герок ушёл, а дед попытался остановить его, но не успел это сделать, присел на пенёк и решил дождаться внука, но тот не пришёл. И в ту же ночь старик терзая себя и проклиная умер, его сердце не выдержало чувство вины, чувство одиночества, осознания того, что под окончание своей жизни на этом свете у него больше ни кого не осталось, от той большой и счастливой семьи нет ничего, лишь воспоминания которые причиняли ему лишь боль. И Герок глядя на лицо деда понял это, он закричал обхватив голову руками, и кричал до тех пор пока не выдохся, после лишь едва слышно хрипел. Герок осознал что отныне и навсегда он один на один с этим равнодушным и полным презрения к людям миром. Мальчик проклял всё, он возненавидел город, возненавидел тех жалких людишек живущих в своих тёплых домах и пеклись о своём благополучии, и поэтому были готовы на любую подлость. Но больше всего он возненавидел Смогли, ведь отпусти он его, дед бы сейчас скорей всего был бы жив.