— Почему ты считаешь что ни кто тебе не поможет? — спросила Герока Нарва.
— Потому что так и есть, — хмуро ответил Герок. — В этом мире ни кому нет ни до кого дела.
— Это неправда, — возразила Нарва, — приди со своей бедой к любому алтарю, воздай молитву и жрец или жрица всегда будут готовы выслушать тебя и помочь чем смогут.
Герок усмехнулся — А есть ли смысл в молитвах? Провести время в молитве это значит зря потратить своё время. А жрецы или жрицы ни чем кроме как советом помочь не в силах. А что толку от тех советов, разве кому то могут помочь слова? Разве они уменьшат боль, исцелят тело или вернут мёртвых? Нет.
Нарва печально покачала головой — Герок, Герок как же тяжело пришлось тебе, ты же ещё совсем ребёнок, но рассуждаешь подобно человеку прожжённого всеми не мысленными бедами. Сколько тебе лет?
Сколько ему лет? Пожалуй сам Герок не знал сколько ему лет, в подземном зале он прожил почти год, а до того тоже почти год в лесу живя как отшельники вместе с дедом. Наверное сейчас ему шёл двенадцатый или тринадцатый год. Пока Герок раздумывал над своим возрастом, Нарва продолжала смотреть на него с улыбкой, а затем провела по волосам Герока, погладив по голове. О небеса! Как же Героку приятны эти прикосновения.
— Нельзя давать своему сердцу ожесточиться, иначе у тебя будет лишь один путь, он будет полон страданий, холода, лишений и крови.
Неожиданно для себя Герок рассмеялся, здесь, под ареной где порою умирали люди и ради потехи толпы затравливали насмерть диких зверей слова о том, что нельзя давать сердцу ожесточиться звучали так наивно и так глупо что и в самом деле было смешно. По крайне мере Героку.
— Нарва, ты должно быть знаешь за что я сюда попал, оглянись по сторонам, посмотри на людей что окружают нас, их сердца давно уже переполнены жестокостью. Тот путь про который ты говоришь не пугает меня, ибо я иду по нему уже не первый год. Лишения, страдание, боль и кровь преследуют меня уже давно, и мне не страшно идти по этому пути.
— Ты не знаешь куда он может тебя завести, — тихо произнесла Нарва.
— Он уже привёл меня сюда, считай под самый край пропасти. Все в этом месте знают отчего зависит моя будущая жизнь, она зависит от одного единственного боя в котором я должен буду либо погибнуть, либо убить для того чтобы выжить и вырваться отсюда. И я уже сделал свой выбор.
— Отнять жизнь это плохо, это преступление против всех учений алтарей.
— Учения алтарей меня не касаются, — грубо отрезал Герок, — учения алтарей не сохранят мне жизнь.
— Но спасут твою душу.
— Я сам спасу свою душу, я и есть душа, все мои поступки и мысли принадлежат только мне, и даже если после смерти я не вознесусь в лучший мир, то твёрдо верю в то что и тёмные девять кругов тоже не попаду. И знаешь почему я в этом уверен? Потому что я ни кому не служу.
— Нельзя настолько ненавидеть мир, — мягко осаждала Герока Нарва.
— Нет, я не ненавижу мир, я к нему равнодушен.
Нарва что то хотела возразить Героку, но после последней фразы в глазах парня промелькнуло что такое, отчего у Нарвы похолодело на сердце. Вместо этого она достала из своей сумки деревянную шкатулку с резной крышкой, ту самую с волшебной целебной мазью, и протянула Героку.
— Держи, бери Герок это мой подарок, — и после того как Герок взял шкатулку продолжила. — Береги как зеницу ока, это особое снадобье, исцелит любую рану, даже если будешь при смерти, оно обязательно спасёт тебя. За этим снадобьем как и за его рецептом охотятся лучшие алхимики всех королевств. Трать разумно Герок и ни кому не говори о моём подарке. И идя по своему пути, всё-таки задумывайся о своей душе.
После этих Нарва поднялась и ушла, оставив недоумённого парня сидеть на месте. Впервые за то время проведённое под ареной ему удалось вот так переброситься несколькими фразами, не получая взамен тычков и подзатыльников. Герок уже успел позабыть что значит просто разговаривать, ему приходилось каждый день выслушивать визгливые окрики то от надзирателя, то от смотрителя.