— Не всякий человек, точно зная что обречён на смерть, будет продолжать бороться, — произнёс дед. — Такая сила духа дана не каждому, ведь исход борьбы уже предрешён. А знаешь почему этот несчастный держится?
— Почему дедушка? — спросил Герок, в изумлении глядя как заключённый стал пожирать ещё трепещущееся тело птицы.
— Потому что он человек, он хочет жить, а ещё потому что не верующий, и точно знает что после смерти его душа будет мертва. Он не возродится ни в мире заблудших душ, ни в мире вечного света, смерть для него это даже не пустота, не тьма, смерть для него это конец сущего. Но в целом для человека свойственно бороться до последнего. Живи во чтобы то ни стало, таков девиз рода людского.
Заключённый перевёл взгляд впалых воспалённых безумных глаз на Герока, в этих чёрных впадинах не было ни намёка на душу, просто две чёрные точки, а в них пустота. Заключённый хрипло рассмеялся, этот смех прерывающийся кашлем, изо рта вылетали кусочки мяса и кровь. Герок поспешил отвернуться и пошёл как можно быстрее.
Пошли первые дома бедняков, старые прохудившиеся дома, с соломенными крышами и стенами и неровных грубо обтёсанных досок. Эти дома принадлежали тем, кто толком не мог заработать себе на пропитания надеясь лишь на помощь служителей алтарей да милостыню, а ещё на всякого рода подачки что со своего стола кидали более богатые горожане. Тут в основном жили старики да калеки, брошенные неблагодарными детьми родители, выросшие сироты, и горькие пьяницы. Дальше шли дома чуточку получше, крыши крытые деревом, хотя и соломенных хватало. Стены из брёвен, едва ли не каждый дом обнесён изгородью, во дворе разбит огород, да несколько кур деловито шныряющие по грядкам. Это рабочая беднота, та что обслуживала жизнь Тромбе, здесь жили подённые рабочие, столь презираемые благородным сословием за выполнение любой грязной работы, за ту самую работу благодаря которой верхние кварталы города и форум был чистым, и ни в чём не нуждался. Дальше шли дома ремесленников, кузнецы, ткачи, сапожники, тут попадались дома получше, с каменными стенами, с причудливо резными заборами и вымощенные булыжниками улицы, которые хоть и были неудобны, но по крайне мере во время дождя улицы не превращались в месиво из грязи и мусора. Здесь среди домов ремесленников располагался базар для бедного района города. Базар выполнял важную функцию помимо основной, это было место, где можно было найти всё что надо, продать всё что угодно, узнать все последние новости.
В этот день базар переполнен, плотная толпа разномастных людей, от проходимцев да бездомных, солдат и торговцев вперемешку со стражниками и другим простым людом создала непроходимый круг. Дед и Герок остановились, гул людских голосов стоял невыносимый, кто то что то кричал, кто то смеялся, женщины и девушки отчего то боязливо взвизгивали, свист мальчишек, улюлюканье остальной толпы всё это смешалось в тяжёлый отвратительный гул что давил на уши. Герок в нетерпении сунулся было в толпу, но твёрдая рука деда крепко схватила его за плечо и потащила обратно.
— Стой здесь, — сурово произнёс дед, да ещё с таким видом и тоном, что у мальчишки не появилось желание возразить ему.
Старик дотронулся до плеча ближайшего человека — Уважаемый не скажешь что там такого интересного?
Мужчина недовольно глянул на деда, видно принял за попрошайку, но всё же ответил, при этом скорчив недовольную гримасу — Орк, — прерывисто бросил он. — Привезли пленённого орка.
Орк, старик пошатнулся, цвет лица переменился, он грузно сёл на землю, прерывисто задышал, лицо стало красным, как спелое яблоко.
Герок глядя на деда сильно испугался — Дедушка, дедушка, — он затеребил деда за рукав. — Что с тобой?
Мальчонка испугался, он стал озираться по сторонам в надежде что кто-нибудь ему поможет. Но ни кому не было дело до бедного старика. Люди продолжали шуметь и галдеть выкрикивая обидные прозвища для орка.
Орк, старик закрыл глаза, вновь перед его взором предстал город Серебряных земель, день его падения. Тысячи людей мечущиеся по городу захваченному беспощадным врагом, тысячи людей лежащие на земле в собственной крови, дикий вопль ужаса тысячи ртов слившихся во один. Разграбленные и горящие дома, разрубленные люди, среди которых не только рыцари и воины, но и дети со стариками, и среди этих тел его дочь прижавшая в последнем порыве отчаяния маленького едва начавшего жить ребёнка. Топор орка не пощадил ни кого из них. Старик ни когда не забывал о том дне, просто живя повседневными заботами и борясь за выживание в лесу, боль немного притупилась, и вот сейчас она вновь напомнила о себе.