— А именно, — продолжил он, — я, Аруихи, и гвардейцы. Кораблю, что доставит нас на место, понадобятся дополнительные Говорящие со Штормами и Заклинатели Воды, но только для скорости — быстро доплыть до места, и быстро уйти, когда мы начнем бой. Извини, Тахунга, в другой раз покроешь себя славой, — улыбнулся он своему протеже. Тот понимающе кивнул.
«Подождем, пока всех Драконьих Учеников, владеющих ритуалами Воздуха, не оснастят личными дельтапланами,” весело подумал эльф. Он уселся обратно в свое кресло рядом с Онеказой.
— Есть ли у кого-нибудь из вас, чем дополнить слова Кьелла и брата? — осмотрела та присутствующих, и, дождавшись их отрицательных жестов, продолжила:
— Говори, Вайтанги, я чувствую, что тебе есть, что сказать.
— Экера, мы слишком мало знаем о противнике, — недовольно проскрипел тот. — Позволь мне побеседовать с Канохи, королева, я заставлю его вспомнить даже то, что он давно забыл, — Свежеватель зло усмехнулся, демонстрируя колючую улыбку. Жрец Ваэля хотел было запротестовать, но был остановлен поднятой ладонью королевы.
— Я позволю это, — спокойно сказала Онеказа. — Но помни, Вайтанги, те, на ком нет вины, не заслуживают наказания. Будь предупредителен в своих попытках проникнуть в тайны Ваэля. Также, — она она вперилась взглядом в Свежевателя, — твои матару обыщут жилище Канохи, и храм Ваэля, но возьмут оттуда лишь знания о воплощении бога. Это не богохульство, Канохи, — обратилась она к жрецу, беззвучно открывающему и закрывающему рот в крайнем оторопении, — а лишь поспешность в нашем деле, что не требует отлагательств.
***
Кьелл стоял на палубе «Серебряного Ветра», корабля его знакомца Хуранги, и смотрел на исчезающие за кормой шпили Укайзо с тяжелым сердцем. Слезы, стоявшие в глазах Онеказы при их прощании, не давали ему покоя, как и то, что в предстоящей битве с близким к непобедимости чудовищем он будет участвовать не один. Несмотря на браваду Аруихи, гламфеллен знал, что культивация ученика все еще стояла на ступеньку ниже его собственной, а уровень гвардейцев был и того ниже. Пусть все эти юные Хуана были гениями и талантами, у них не было тех лет неустанного совершенствования своих умений, и оттачивания боевых навыков, что превращают практиков боевых искусств в несокрушимых воителей, повергающих армии.
«По крайней мере, у них есть шанс, в отличие от всех остальных,” попытался стряхнуть меланхолию Кьелл. «Плюс, кое-какой гайд на этого мирового босса у нас теперь тоже есть.»
Вайтанги и его живодерские методы вновь не подвели — всю ту массу загадок, недомолвок, зашифрованных отрывков, и вырванных из контекста данных, что составляли ваэлитские писания, личные дневники Канохи, и содержимое разума последнего, старик Свежеватель свел в несколько достоверных фактов.
Первое — титан Ваэля видом схож со своими храмовыми изображениями — масса щупалец и глаз. Все — из плоти и крови, ничего сверхпрочного.
«Хорошо, что мы не с титаном Абидона деремся,” усмехнулся своим мыслям Кьелл. «Против его цельнометаллической телесной оболочки мечи и сабли не пляшут, с ней понадобились бы всякие тактические ядерные удары, корабельные лэнс-батареи[2], и свой штурмовой мех класса ‘Орион’[3].»
Второе — Ваэль, как божество невоинственное, сокрушающими все и вся способностями своего титана не наделял. Это значило, что ничего сверхъестественного от него можно не ожидать — только грубую силу.
«Не верю я этой инфе,” озабоченно подумал эльф. «Пусть Ваэль и рядится в этакого безобидного весельчака, любящего секретики, так просто он свою хтоническую натуру не спрячет. Недаром он выглядит, как молочный братик Ктулху. Кто знает, какие хребты безумия, тени над Иннсмаутом, и звездный ужас он нам устроит при близком контакте?»
И третье, самое важное — мозговым центром титана было отдельное от него существо, нечто, называемое Оракулом Ваэля. Этот Оракул мог свободно перемещаться внутри тела титана, и даже покидать его.
«По идее, это не преимущество, а наоборот, уязвимость,” задумался гламфеллен. «Раз эта ‘пифия’ может двигаться туда-сюда по титану, то в нем есть полости, в которые можем пробраться и мы с ребятами. А еще, мозг титана должен обладать более высокой плотностью эссенции, чем все остальное. Это значит, что я его влегкую найду, ну а дальше — дело техники,” он довольно хмыкнул. Долго и нудно рубить гигантскую тварь не было нужды — достаточно было проникнуть внутрь титана, отыскать его блуждающий мозг, и уничтожить. Примерный план был достаточно простым, и, на первый взгляд, выполнимым. Несомненно, Кьелла и его соратников ждут разнообразные нежданные препятствия — они все еще слишком мало знают о своем оппоненте, — но гламфеллен надеялся, что он и воители Хуана сумеют их преодолеть.
«В конце концов, промедление совершенно буквальным образом смерти подобно,” отрешенно подумал он. «За рулем эорского Ктулху сидит не девочка, любящая мягкие игрушки, и не закомплексованный подросток, а вполне себе чокнутая серийная убийца. Позволим ей бегать по Дедфайру свободно, и она его опустошит вернее недоброй памяти Эотаса. А значит, чувства — в кулак, волю — в узду! Работай, не охай, не ахай!»
Засмеявшись вспомненному стишку, гламфеллен двинулся в свою каюту. Их вояджеру предстоял скоростной рывок до рифов Вакара, должный занять не более пары дней.
***
Марсовые «Серебряного Ветра» уже какое-то время могли наблюдать на горизонте странную и пугающую картину. Нечто, подобное безумного вида растению, разросшемуся до невероятных размеров, и лениво шевелящему многочисленными ветвями от дуновения морских ветров. Подобное прародителю всех гигантских кракенов, самому огромному из них, который решил внезапно прогуляться по суше. Подобное острову, отрастившему множество щупалец и глаз на стебельках, и выползшему из глубин, обсушить вечно погруженную в морские воды тушу.
Цель их похода. Титана служившего телом богу Ваэлю, и сейчас служащего инструментом психопатке-убийце.
«Зря ты не убрался обратно в космос, товарищ Ньярлатхотеп,” весело подумал Кьелл. «Среди нас девочек-волшебниц нет, так что не надейся особо на свои тентакли.»
Его мандраж и меланхолия ушли, растворившись в адреналине, стоило очертаниям титана возникнуть на горизонте. Предстояло вновь сделать, что должно, и будь, что будет. Рядом с ним стояли его боевые товарищи: все до единого ученики Аруихи, и сам принц — серьезные, собранные, и самую малость придавленные осознанием, насколько же чудовищен и колоссален их противник.
Гламфеллен с удовольствием оглядел своих былых подопечных. Их невероятно быстрый прогресс уже позволил некоторым гвардейцам взять новую планку развития, ту, за которой индивидуальные особенности стиля требовали подогнанного под владельца оружия. Манааки щеголял более легкой и короткой саблей, с клинком, близким к классическому «ивовому листу», удобным как для рубящих ударов, так и для уколов. Равири отказался от щитка гарды в пользу крестовины, и нарастил рукоять до длины в две трети клинка, придавая своей сабле сходство с дадао. Хахона ограничился минимальными изменениями — клинок его новой сабли был чуть короче, и облегчен долом. Тианги переплюнул всех — его сабля, самая массивная из оружия воителей Хуана, могла похвастаться более тяжелой елманью[1], еще сильнее затрудняющей колющие удары, но порядком усиливающей рубящие, крупным кольцом навершия, и прикрепленной к нему длинной цепочкой, оканчивающейся кисточкой-темляком.
«Надеюсь, это анимешное весло и правда удобнее для нашего ретивого вояки,” с толикой иронии подумал эльф. «Иначе придется ему зубами титана грызть, благо тот мясной.»
Прочие ученики принца все еще пользовались выданными им в самом начале ученичества клинками, сработанными еще в Некетаке по массовому заказу Аруихи. Но и эти клинки в умелых руках были способны на многое, и, как знал Кьелл, руки молодых гвардейцев уже были достаточно умелыми. Сегодня, он уже не рискнул бы лихо принимать удары их сабель на грудь без малейшей подготовки.