- В отместку за боль моей подруги, я заберу твою правую руку, - прорычал Сяо-Фань, указывая на ламу острием меча. - Если же ты, падаль, причинил ей серьезный вред, лучше убей себя сам - я заживо изрублю тебя на десять тысяч кусков!
- Смири свой гнев, младший брат, - холодно проговорил Юэсюань, - и вспомни уроки учителя. Мы всего лишь проучим хорошенько этого чужеземца.
- Да, пальцев правой руки будет достаточно, - кровожадно поддакнул Цзи. - Чем бы они там ни занимались в своих горах, для его трудов этому Хэто[2] достанет и левой руки.
- Самоуверенные глупцы, - напыщенно бросил монах. Присутствие духа вернулось к нему, а вместе с ним, и самодовольство. - Вам повезло застать меня врасплох, но не думайте, что ваше везение продлится…
Ван Фань не собирался выслушивать похвальбу врага, и вновь метнулся вперед со всей возможной скоростью, угрожая ламе мечом. По счастью, он не применял "полет небесного духа", так как на этот раз, чужеземный монах был готов. Приняв необычную стойку, Гата резким движением выбросил вперёд ладонь. Волна обжигающе-жаркой ци вспорола воздух, заставляя его вспыхивать на своём пути. Техника монаха словно породила из ничего пламенный клинок, стремящийся рассечь Сяо-Фаня пополам.
Тот даже не замедлил движения вперёд, ловким пируэтом уклонившись от хлестнувшей в его сторону огненной плети. Меч крутанулся на ладони юного воителя, и Гата вскрикнул от боли - на его предплечье налилась багрянцем кровавая полоса. Ван Фань налетел на своего врага бурным вихрем, рубя и коля без перерыва, обрушивая на него сплошной дождь острой стали. Кажущаяся беспорядочность его многочисленных атак запутывала и рассеивала внимание - каждое из движений меча юного воителя было обманчиво, и могло как мгновенно обратиться смертоносным выпадом, так и безвредно пронзить воздух.
Чужеземный монах не сдавался, огрызаясь волнами и всплесками пламенной ци, но ни одна из его атак не достигла непрерывно движущегося юноши. Перемещаясь столь же ломаным и беспорядочным образом, что и клинок его меча, то и дело уходя в выглядящие излишними пируэты и прыжки, юный воитель словно утратил телесную оболочку, без видимого труда уходя от вражеских техник. Лишь его меч оставался веществен и опасен - одна за другой, кровавые раны появлялись на теле Гата, заставляя его болезненно кривиться и отступать. Когда очередная алая борозда распахала мускулистый торс монаха, тот не выдержал, и бросился прочь, ускоряясь техникой шагов. За ним устремились его подручные, унося своих раненых.
Сяо-Фань рванулся было следом, но остановился, удержанный крепкой хваткой Гу Юэсюаня.
- Достаточно, младший, этот негодяй получил свое, - успокаивающим тоном проговорил молодой воитель, отпуская плечи собрата. - Что с тобой? Я никогда раньше не видел тебя в такой ярости.
- У Ласточки жар и судороги, - пробормотал Ван Фань, которого покинула вся злость, а вместе с ней - и бодрость. - Она еле двигается, и не говорит. Я не знаю, как это лечить.
- Это из-за того, что она - девушка, - сдавленно выговорила Вэй Цзылин, тяжело опускаясь наземь. - К тому же, в её меридианах более сильно начало инь. Её метод развития основан на нем, а не на равновесии. Поэтому техника Гата, содержащая много ян, подействовала на неё так сильно. Мне тоже досталось, - бледно улыбнулась дочь Вэй Бао, - но я скоро буду в порядке.
Не дождавшись окончания её речи, Ван Фань кинулся к Ши Янь. Усадив её перед собой, он положил руки на спину девушки, и сосредоточился, напрягая меридианы в незнакомом для них усилии. К счастью, целительская техника метода Сяояо была достаточно гибкой, чтобы направить наружу лишь один тип энергии - быстротечную, тонкую, и холодную ци женского начала, отделяя её от плотной и жаркой энергии начала мужского. Вскоре, девушка глубоко вздохнула, и расслабилась, обмякнув в руках Сяо-Фаня. Тот поспешно скормил ей несколько пилюль - укрепляющих, и подстегивающих выработку ци, и осторожно уложил подругу на траву. Юноша облегченно вздохнул, чувствуя, как из тела уходит напряжение волнения за любимую, и скоротечного боя. Встав на ноги, он подошел к двум музыкантам, все это время не двигавшимся с места. Сяо Фу сидел на земле, прикрыв глаза. Жэнь Цзяньнань сполз со своего камня, бессильно растянувшись на траве.
- Как ты, брат? - устало поинтересовался он, присев на корточки рядом с побратимом.
- Мой разум похож на скомканный лист бумаги, - тускло ответил тот. - Все в нем изломано и перемешано. Цзяньнань жив?
- Дышит, - откликнулся Ван Фань, коснувшись запястья наследника Дома Оружейников. - Его развитие слабее твоего, вот ему и досталось. Я бы помог ему, но моя инь совершенно истощена.
- Ничего, сейчас я приведу мысли в порядок, и займусь им, - ровно произнес Сяо Фу. - Куда делся тот любитель посмеяться?
- Мы его прогнали, - Сяо-Фань безрадостно хмыкнул. - Он называл себя львом, напав на нас исподтишка, подобно змее в траве, а сбежал резво, словно сайгак. Сколь разнообразны, все же, бывают умения чужеземных мастеров, - его собеседник издал короткий смешок в ответ на вымученную шутку побратима.
- Нет худа без добра, маленький брат, - высказался он немного бодрее. - Когда мои меридианы смещались, подобно ползущим змеям, от подлой техники того мерзавца, я понял нашу с Цзяньнанем ошибку в исполнении “Счастливой жизни на реках и озерах”. Когда он очнется, я расскажу ему свои мысли, и мы сможем, наконец, сыграть, как надо.
***
Мелодия циня текла величественной полноводной рекой, звеня всплесками внезапных аккордов, а звуки флейты сяо гармонично сплетались с ней, подобные свисту ветра и пению птиц. Там, где цинь был неспешно текущей рекой, флейта дополняла его бескрайней, безоблачной синевой неба, завершая первозданную гармонию мелодии, сливаясь в безупречной красоте и могуществе ветра и вод. Сяо-Фань ощутил, что последние капли дурного самочувствия исчезли без следа, а усталость телесная и душевная развеялась, как дым, и испарилась, словно забытое воспоминание. Он обнял за плечи и привлек к себе стоящую рядом Ши Янь, чей лик казался сейчас еще прекраснее, осененный вдохновенным восторгом, и подруга с готовностью ответила на его объятия. Когда отзвучали последние ноты, Ван Фань поглядел на опустившего меч-флейту Сяо Фу, и отнявшего руки от струн Жэнь Цзяньнаня с невольным сожалением, так не хотелось ему прощаться с великолепной музыкой.
- Мы сделали это! - воскликнул наследник Дома Оружейников, вскакивая на ноги. - У нас получилось! Поистине, твои умения невероятны, старший брат Фу!
- Без тебя, у меня ничего бы не вышло, - добродушно улыбнулся молодой мужчина, убирая в ножны Меч Сяньсяо. - Твой навык игры на цине, как и понимание музыки, очень хороши, Цзяньнань.
- Они ничто по сравнению с твоими, старший брат, - ответил тот смущенно. Замолчав на мгновение, он обратился к Гу Юэсюаню, серьезно и решительно:
- Позволь мне присоединиться к вашему странствию, Юэсюань. Пусть мои умения невелики, я буду служить вашему делу так же верно, как служат человеку собака и конь, и приложу все мои силы для помощи вам. Небо даровало мне возможность учиться у старшего брата Фу, и упускать ее было бы величайшим расточительством.
Видя, что старший ученик Уся-цзы замер в тягостном раздумье, Сяо-Фань осторожно высвободился из объятий подруги, и, приблизившись, положил руку на плечо собрата. Встретив удивленный взгляд обернувшегося Юэсюаня, Ван Фань едва заметно кивнул, сопроводив этот жест легкой улыбкой. Коротко вздохнув, Гу Юэсюань обратился к наследнику Дома Оружейников: