- Настоятель Уинь не брал с меня обещания хранить тайну изученных мной стилей, но я понимаю, что это всего лишь отговорка, - обстоятельно ответил юноша, без малейшего волнения в голосе. - Я считаю, что запреты на изучение чужих искусств вредны, и могут привести лишь к утрате полезных и действенных методов. Знания должно приумножать, а не хранить. Для приумножения же, их следует изучать, и все эти запреты и ограничения, что препятствуют изучению нового, препятствуют и приумножению знаний. Некогда, Шаолинь объявил великого Чжан Саньфэна вором, нарушившим запреты их секты, и укравшим ее боевые искусства. Сейчас, слава основанного им Удана гремит на всю Поднебесную не слабее имени Шаолиня, а боевые искусства уданских даосов сравнимы силой и глубиной с практиками буддистских монахов. Если бы, в свое время, Чжан Саньфэн соблюл запреты, и принял назначенное шаолиньскими старшими наказание, не было бы ни Удана, ни его мистических практик, ни всех тех славных дел, что свершили уданские даосы. Новое обязано приходить на смену старому, и все, что препятствует этому - вредно.
- В твоих словах есть правда, - безрадостно ответил Уся-цзы. - Но понимаешь ли ты, что прознай кто о твоей сделке с Юэ-младшим, весь мир заклеймит тебя как бесчестного вора?
- Юэ сохранит мою тайну, - спокойно ответил Ван Фань. - Не только из-за своего обещания, но и из выгоды. Разгласив наш секрет, он не получит ничего, кроме презрения и обиды Шаолиня, а сохранив его, он также сохранит добрые отношения со мной, и надежду на дальнейшие выгодные сделки, что я проведу с ним. Вы же, - он безмятежно улыбнулся, - накажете меня сами, ведь так, учитель? - старец тяжело вздохнул.
- Иногда, Цзи кажется мне послушным и уважительным юношей в сравнении с тобой, - пробормотал он с обреченным видом. - Я мог бы назначить тебе десять тяжких наказаний, но я уверен, что они не наставили бы тебя на путь истинный, - внезапно, он глянул на юношу с прежней живостью, и хитро улыбнулся, - ведь я и сам с тобой согласен, - Сяо-Фань пораженно покачал головой, не зная, чем ответить на такое.
- Что вы думаете о Хуан Яоши, учитель? - спросил он с задумчивой миной. - Как по-вашему, действительно ли он заслужил свое прозвище Восточного Зла[1]?
- Хуан Яоши всю свою жизнь оставался глупым мальчишкой, подобным твоему второму старшему, и за мелочами терял из виду великое, - с толикой раздражения в голосе ответил Уся-цзы. - Не смей сравнивать меня с ним, - он сделал большой глоток из своей чашки, и продолжил со спокойной твердостью:
- Рассказывая о своей сделке с Юэ-младшим, ты не упомянул свое приобретение стиля Девяти Мечей Одиночества. Чем ты заплатил за него?
- Ничем, - все так же спокойно ответил Ван Фань. - Я украл его у Дома Оружейников.
- Ты… что? - охнул Уся-цзы. - Ты, верно, шутишь, Сяо-Фань? Это дурная шутка, не стоило ее говорить.
- Я не шучу, - невозмутимо ответил юноша. - Гуляя по Кладбищу Мечей, я заметил старый клинок с тайником в рукояти, и выкрал его. Вскрыв тайник, и добыв оттуда свиток с описанием Девяти Мечей Одиночества, я вернул меч обратно, и позже представил дело так, будто приобрел свиток у Юэ. Я не соврал Юэсюаню об этом, он сам домыслил недосказанное.
- Негодный мальчишка, - выдохнул старец с облегчением и раздражением. - Не смей больше говорить подобных вещей без объяснений. Кстати, об объяснениях - я желаю их услышать, и немедленно, - он сердито воззрился на ученика, хмуря кустистые брови.
- Я мало что могу добавить к уже сказанному, - задумчиво произнес Ван Фань. - Ну, разве что… стиль Девяти Мечей Одиночества уже успел спасти жизнь Цзи несколько раз, и сохранил в безопасности моего друга Фу Цзяньханя. Оставь я его в том тайнике, или же передай Жэнь Хаожаню, главе клана, что не вмешивается в дела мира, этот стиль бы так и не увидел свет.
- Юэсюань упоминал, что ты полностью освоил его, и даже успел нанести с его помощью поражение целой своре чужеземных злодеев, - недовольство все еще звучало в голосе старого мудреца, но его ученик видел, ясно и отчетливо - сердитость учителя была лишь показной.
- Не совсем, - откликнулся юноша. - Я победил и обратил в бегство их предводителя. Мерзавец посмел причинить вред моей Ласточке, - выдохнул он с неожиданной для себя злостью.
- Эх, молодость, - заулыбался Уся-цзы, отбросив притворное раздражение. - Сдается мне, что ты не так уж и шутил, говоря о поклоне, положенном родителям, а, ученик? - он проказливо подмигнул.
- Шутил. Или не шутил, - фыркнул тот. - Что же, учитель, вы не сердитесь на меня?
- Я очень на тебя сердит, - ровно ответил старец. - Я даже подумываю о твоем изгнании, - он замолчал, пристально уставившись на Ван Фаня. Тот выдержал его взгляд, хоть это и стоило юноше немало количества сожженных нервов.
- Во всяком случае, именно это я выскажу любому, кто узнает о твоих проделках, - бесстрастно продолжил Уся-цзы. - Твои поступки самым наглым образом попирают устои праведного пути, и принесут моей школе дурную славу, если выйдут на свет. Но, - он огляделся, и продолжил, понизив голос. - Ты совершал их не ради корысти, но во благо. Мне не в чем тебя упрекнуть. Твои твердость и честность в отстаивании своих убеждений также достойны похвалы, - он прервался, отпив чаю, и закончил, уверенно и строго:
- Но клянусь, если ты еще раз без предупреждения вывалишь на меня новость, подобную твоим откровениям о Девяти Мечах Одиночества, я прикажу Ху вырубить свежей лозы, и хорошенько тебя выпороть. Будь уверен, он выполнит мой приказ, несмотря на вашу дружбу.
- Не беспокойтесь, учитель, - покорно отозвался юноша. - Я запомню этот урок. Впредь, я постараюсь поменьше волновать вас.
- То-то же, - брюзгливо бросил Уся-цзы. - Если бы ты еще думал прежде, чем делать… Великое небо, порой ты кажешься много взрослее своих лет, но подобные поступки показывают твою незрелость, как она есть. Но хватит об этом, - он задумчиво огладил бороду, и вновь наполнил свою чашку. - Изучил ли ты мечный стиль Сяояо?
- Да, учитель, - поняв, что буря миновала, и наказаний не последует, Ван Фань приободрился. - Надо сказать, он закрыл важнейшую брешь в моем фехтовальном искусстве - ни один из прочих изученных мной методов не использует мечные техники ци столь широко.
- Верно, - ухмыльнулся в бороду старец. - Пусть мечные техники стиля Сяояо могут показаться недостаточно действенными по сравнению с тайным оружием, или же могущественнейшими из пальцевых техник, верно ли я понял, что ты нашел им применение?
- Именно так! - воодушевленно воскликнул юноша, и вскочил с табурета. Ему давно уже не терпелось похвастаться новым знанием перед понимающим человеком, и он был искренне рад этой возможности. Сорвав одну из травинок, тонких и свежих, он приблизился к Уся-цзы, встав совсем рядом.
- Смотрите, учитель, - предвкушающим тоном произнес он, и кольнул травинкой лакированное дерево столешницы. Зеленый стебелек ожидаемо смялся, но когда Ван Фань отнял его от поверхности стола, стала заметна неглубокая зарубка, без сомнения, оставленная только что. Старый мудрец пораженно охнул, и наклонился поближе к столешнице.
- Это умение мне показал уважаемый Хэ Вэйфэн, - поведал юноша, довольный произведенным впечатлением. - Очень долго его понимание ускользало от меня, но освоение мечного стиля Сяояо помогло мне, наконец, разгадать эту тайну. Мои силы пока что невелики для его полноценного применения, но даже так, оно бывает очень полезно. Мой меч теперь редко нуждается в заточке.
- Подумать только, - ошарашенно протянул старец. Он протер глаза, и вновь уставился на едва заметную щербинку в гладкой поверхности стола. - Говоря о применении тобой мечных техник Сяояо, я надеялся, что ты как-то встроишь их в свой стиль, но уж точно не рассчитывал на такое. Пожалуй, я готов простить тебе все сказанные сегодня неосторожные слова. Ну надо же, - он снова осмотрел столешницу неверящим взглядом.
- Спасибо, учитель, - довольно ответил Сяо-Фань. Широкая улыбка прочно поселилась на его лице. - Всеми своими успехами я обязан вам, и никому другому.
- Хватит, маленький льстец, - махнул рукой Уся-цзы, пряча усмешку. Заметно было, что слова юноши пришлись ему по душе. Поднявшись из-за стола, он принял серьезный вид. - Талант нужно поощрять, и развивать, а значит, пришло время для нового урока. Я преподам тебе продвинутое мечное искусство нашей школы, стиль, называемый Четыре Формы Великих Государей, - с довольной улыбкой обозрев засиявшую воодушевлением физиономию ученика, старец продолжил: