- Суперменом буду, - сказал Кевин, сворачивая на Уитчем-стрит. - Джейсон будет Дорианом Греем. Ему нравится Оскар Уайльд. А Баки - Графом Дракулой, а-ля Бела Лугоши.
Я улыбнулся. Уже всё спланировано и столько денег будет у меня, что я смогу купить себе новую гитару у Чеза Фрати, антиквара-еврея.
Грузовик остановился. Взяв гитару, я вышел, но Кевин меня позвал:
- Возьми свои деньги. Сегодня ты получил больше, чем мы. Пятьдесят, а мы по сорок. У тебя всё лучше и лучше получается петь, поэтому ты сегодня заслужил. Ты завёл народ.
- Спасибо, - ответил я, взяв деньги. - Удачного дня.
- И тебе.
Грузовик тронулся. Я помахал им рукой и смотрел, как он удаляется, сворачивая на Западный Бродвей. Я пошёл обратно к дому, на ходу сорвав яблоко.
***
На следующий день, двадцать третьего октября, я взял машину у матери и отправился в Бангор. Там нашёл магазин масок и шляп для Хэллоуина и купил специально чёрную маску и шляпу, а-ля Зорро. Дальше мой визит был в магазин тканей. Там я купил чёрного цвета ткань.
Вернувшись обратно в Дерри и слушая Карла Перкинса «Honey Don’t», я чувствовал себя отлично. Матери не было. Она заменяла в супермаркете на Центральной улице Фрэнка Даннинга, мясника в мясном отделе. Он должен был побыть с детьми и разобраться в семейных проблемах. Я его хорошо знаю. Приличный человек, всегда улыбается, когда его просят отрезать тот или иной кусок мяса, рассказывает анекдоты. В общем, весёлый человек. Но за этой весёлостью крылось ненависть. И эта ненависть выплеснулась наружу в ночь в канун Дня Всех Святых.
Что делал ваш покорный слуга, когда он пришёл домой? Он взял старую швейную машинку «Singer», измерил длину и ширину ткани для плаща, обрезал её и начал аккуратно шить, насвистывая «Everybody’s Trying To be My Baby» Карла Перкинса.
Как только я сделал плащ, я нашёл чёрную рубашку, брюки, туфли. Одев это всё на себя, я посмотрел на себя в зеркало. В отражении стоял другой человек. Улыбнувшись ему, я бросил:
- Потряси народ, Зорро.
Осталось найти только шпагу.
***
Вечером я гулял по Центральной улице, напевая «Roking Robin», при этом щёлкая пальцами. Чувствовал себя прекрасно. Моей матери не было дома. Она с этим козлом уехала в Огасту в гости к тёте Эми и вернётся только завтра вечером. Я очень рад, что мамы не было дома. Я мог бы попеть песенки под гитару, пообщаться с Биллом и дать послушать ему пластинок. Но больше всего, я любил гулять по вечерам.
В заднем кармане джинсов у меня лежала губная гармошка, которую я купил у Чеза Фрати. Иногда я поигрывал Мадди Уотерса или Бадди Холли. Хотелось мне научиться играть на ней всякие мелодии, чтобы в группе было разнообразие. Это поддержал Кевин. Ведь это его группа, а я лишь второй в этом списке.
Поднимаясь на холм, через который переваливала Центральная улица, я увидел девушку в бежевой юбке, белой блузке без рукавов и сероватой кофточке, которая сидела на скамейке возле «Аптечного магазина на Центральной». Её каштановые волосы доходили до лопаток, а ободок на голове украшал ещё личико. Я знал лишь одну девушку, которая так выглядит. Холли Диксон.
Подходя к скамейке, я поправил за ушами волосы и застегнул молнию в своей красной куртке. Опустив руки в карманы джинсов и выпустив большие пальцы на поясе, я сел рядом с ней и спросил, пытая подобрать голос Элвиса:
- Не знаете, когда следующий поезд до Мемфиса?
Холли вздрогнула и глянула в мою сторону.
- Привет, Томми, - улыбнулась она. Я снова поразился тому, как она хороша. Но теперь она была не просто хороша, но и прекрасна. Я не мог насладиться её красотой и манящими глазами, заставляющие танцевать рок-н-ролл в душе.
- Я позеленела? - спросила она, воинственно вскинув голову.
- Нет, детка, ты не позеленела, - ответил я. - Ты покраснела и покрылась розовым румянцем. Но если ты поцелуешь Элвиса, то...
Я хотел продолжить, а точнее закончить, предложение, однако она прильнула к моим губам. Поцелуй получился сладким.
- То что? - спросила она, когда мы закончили целоваться.
- То я отвезу тебя в Грейсленд.
Холли улыбнулась. У меня в голове заиграла песня Билла Монро, которую Элвис переделал под свой лад. Но был вечер, а не ночь. По вечерам людей было меньше, но, тем не менее, я стеснялся целоваться сильно и нежно и гладить её тело на людях.
- Не хочешь прогуляться, Холл? - предложил я.
- С удовольствием, милый, - ответила она.
Мы встали со скамейки и увидели, как мистер Кин закрывал свою аптеку на ключ. Я помахал ему рукой:
- Здравствуйте, мистер Кин.
Этот старикашка посмотрел на меня - его губы кривились в бледной улыбке - и отвернулся. Мы, взявшись за руки, пошли по Центральной улице, свернув на аллею Ричардс. В моём мозгу пел Билл Монро. Если бы у меня была бы машина. Моя личная машина...