- Что? - спросил я, чувствуя, как напряжение поднималось.
- Я не о том... ты понимаешь, о будущем... мне сейчас не хочется говорить об этом. Я об этом ухажёре твоей мамы.
«Бангорский убийца» так и не исчез. Его призрак до сих пор витает над нами, не закончив своё дело. Его кровавое лицо, окровавленная рубашка и торчащий японский штык Билла Теркотта до сих пор сидели у меня в голове и в моих кошмарах.
- Тонкий момент, милая. Этот призрак стал исчезать.
Она засунула правую руку за спину и сняла резинку с волос. Затем тряхнула головой. Я заметил, как ветер обдувал её волосы цвета пшеницы.
- Я знаю. Просто, мне хотелось узнать, почему ты так его не любил?
Этот вопрос застал меня врасплох, поэтому мне пришлось ответить:
- Я никогда не говорил никому, почему. Но тебе я признаюсь. Он был (ключевое слово) некрасивым засранцем, который манипулировал моей матерью, и от него дурно пахло. Плюс, он хотел быть таким же, как мой отец, но в подмётки ему не годился.
Она хихикнула, а потом прокашлялась.
- От него пахло трупами тех бедных девушек, - заметила она, когда я признался. - Я чувствовала, что какая-то пелена витала вокруг него. Наверное, Кристи тоже это понимала.
- Я это тоже чувствовал, когда он появлялся в нашем доме. Но не понял, что это.
Я посмотрел на уходящий свет солнца и заметил, как начинались сумерки. «The Chords» сменились на Братьев Эверли с её известным хитом «All I Have to Do Is Dream». Холли взяла меня за руку.
- Красиво, - посмотрел я на небо.
- Очень, - ответила Холли. - Я люблю смотреть на закат солнца. Это иногда успокаивает.
Я прилёг, уперев голову на руку. Холли посмотрела на меня и погладила меня по плечу. Я чувствовал, как её дыхание становилось частым. Моя свободная рука опустилась на её колено. Её взгляд метнулся к моей руке, а потом на меня. За это время в транзисторном приёмнике заиграл Джонни Эйс. Именно та самая песня, которую я репетировал на следующий день после первого поцелуя.
- У нас всё будет хорошо, - сказала она.
Я приподнялся и обнял её. Она прижалась ко мне, я почувствовал, как бьётся её сердце, как запорхали бабочки у меня в животе. Тут я посмотрел на неё. Я увидел, как её глаза блестели. Затем её руки погладили меня по загривку, а потом её мизинчик прошёлся по шраму.
- Да, - ответил я тихим голосом. - Всё будет хорошо.
Я поцеловал её. Она крепко меня обняла и ответила на поцелуй, сунув мне в рот язык. Моя рука залезла под её платье, пока не нащупала её трусики. Потом Холли улеглась на меня сверху и стала горячо и страстно целовать. Её рука медленно расстёгивала мою рубашку с коротким рукавом, и я чувствовал на своём теле её учащённое горячее дыхание, плюс, вдобавок ко всему этому, шевеление внизу живота. На секунду я приподнял голову, пытаясь отдышаться, и пробормотал:
- По-моему, мне нужно достать из заднего кармана «рубашку». И кажется, что...
- Заткнись и иди сюда, - прошептала Холли.
И после этого, мы разделись, точнее я раздевал её, а она меня, и занялись любовью под дивный свет луны. Транзисторный приёмник начал выдавать шумы, но нам было уже плевать.
25 мая 1959 года. Драка
В этот день я снова подрался. На этот раз с этим говнюком Марком. Этот самодовольный футболист начал говорить про мою сестру всякие гадости, типа это она его бросила, она ему изменила и тому подобное. Конечно же, я слышал этот разговор вчера на ленче. Мы с Холли ели, а Марк, обнимая свою новую подружку за задницу, рассказывал, что Кристи такая тварь и сука.
- Я застукал её, а она в это время, под ручку шла с этим идиотом, у которого депрессия была по девке, - говорил он.
Как выяснилось, Кевин пригласил Кристи на выпускной бал, и он ходил с ней вместе в школу, держась за руки, обнимаясь и меняясь шутками. Я был безумно рад тому, что я помог Кристи и вернул Кевина к жизни. Кажется, что я немного перегнул палку, но не жалел об этом.
Но слова Марка Донахью, на которого были все надежды не только в нашей школе, но и в Алабаме, мне не то чтобы понравились, я просто был в бешенстве. Это задело меня. Он не только оскорблял мою сестру, но ещё и на Кевина начал говорить гадости.
- Том, что случилось? - спросила Холли, когда я смотрел в сторону Марка. Она заметила, что моя левая рука начала сжиматься в кулак. - Что не так?
- Ах ты, говнюк, - проговорил я. - Это ты изменил ей.
Я хотел встать и подойти к нему. Но Холли схватила меня и повернула к себе.
- Том, что не так?