Главный стержень паранойяльности — повышенное чувство собственного достоинства, особое значение собственной личности, Чрезмерно высокая оценка своих способностей, талантов, умений, своей мудрости и прозорливости — произрастает из гипертимной завышенной оценки своей личности. Но с паранойяльным развитием эта черта становится оголтелой, никак не маскируется, не камуфлируется благовидными предлогами.
Сверхценные идеи при гипертимной паранойяльности имеют свою специфику. Они не развиваются в сложную и стройную систему, как при шизоидной паранойяльности, не отличаются монументальной твердостью, как у эпилептоидных параноиков. Они просты и звучат как лозунги. Энергия тратится не на их развитие, а целиком на претворение их в жизнь. Гипертимные параноики не способны слушать возражения, а изображение способности к компромиссам напоминает у них базарный торг.
Паранойяльная подозрительность, «сверхбдительность» оборачиваются постоянной готовностью дать отпор, не стесняясь в способах и средствах.
Жизненный путь гипертимных параноиков богат крутыми виражами. В какие-то моменты они могут нежданно и стремительно взлетать вверх по социальной лестнице. Двигателем служат их же сверхценные идеи, которые в данный период оказываются созвучными господствующему настроению. В отличие от истерических параноиков у них такого чутья того общественного настроения, которое еще вызревает вокруг них. Они не творят свои сверхценные идеи из настроения окружения, а само это окружение хватается за их готовые сверхценные идеи.
Но долго на вершинах гипертимные параноики удержаться не способны. Не хватает гибкости и изворотливости. Подводит и несбы точность радужных планов, и неумение подобрать свою команду из покорных и зависимых. Их падения с вершины бывают еще более стремительными, чем взлеты.
К сожалению, нет возможности все сказанное проиллюстрировать наглядными конкретными примерами. За каждым таким примером сразу встанет живая личность, и здравствующая, и активно действующая. Остается уповать на прозорливость читателей.
Александр Керенский и Георгий Гапон — истерики, рвущиеся к власти
Истерические личности издавна считались «слабым типом»: (И. П. Павлов), истерические психопатии относились к «тормозимым» (О. В. Кербиков). Казалось бы, такие люди, вечно занятые тем впечатлением, которое они производят на других, не могут достичь многого. Способности их всегда ниже притязаний. Они пасуют всюду, где нужны духовная зрелость, твердость в достижении цели, глубина и обстоятельность оценки, настойчивость и просто кропотливый труд. Только в исключительных условиях, в грозовой атмосфере социальных кризисов, в моменты сумятицы, неразберихи, тревожных слухов, стихийно вспыхивающих волнений, когда изменчивое настроение толпы становится двигателем бурных манифестаций, — только в такие моменты крикливость может быть принята за энергию, театральная воинственность за решительность, стремление быть у всех на виду — за организаторские способности.
Две личности из русского революционного движения начала, XX века могут послужить сказанному разительным примером: Георгий Гапон в 1905 г. и Александр Федорович Керенский в 1917 г.
Георгий Гапон возник на рабочих окраинах Петербурга как новый мессия, когда положение недавно народившегося русского пролетариата стало невыносимым. Нищета достигла крайности, эксплуатация высот жестокости. У русского мужика, бежавшего из голодной деревни в сытый, как казалось издалека, город, не оказалось никаких надежд. Отчаяние стало всеобщим.
Странное зрелище представляла в один из первых январских вечеров 1905 г. огромная толпа за Нарвской заставой. Хмурая и тревожная окружила она плотным полукольцом необычного оратора. Ветер развевал его длинные волосы, полы черной рясы, рвал из рук белый лист бумаги. На перевернутой бочке под тусклым светом фонаря священник Гапон читал рабочим составленный им текст петиции к царю. После каждой фразы он останавливался и переспрашивал: «Нужно ли это нам, товарищи?». И толпа отвечала дружным хором: «Нужно!». С пафосом выкрикивал оратор последние слова петиции: «Государь! Не откажи в помощи Твоему народу! Разрушь стену между Тобой и Твоим народом! Повели и поклянись, чтобы исполнились наши просьбы, и Ты сделаешь Россию счастливой. Если нет, тогда мы готовы умереть тут же! У нас только два пути: свобода и счастье или могила!»
Подобные собрания с Гапоном во главе прошли на других окраинах Петербурга. Его популярность стремительно росла. Те, кто с детских лет привык из уст священников слышать призывы к добру, справедливости и смиренным просьбам о лучшей доле, теперь услыхали те жалобы и чаяния, которые переполняли их сердца. Царь в их представлении был еще близок к Богу, а в Гапоне они узрели своего «заступника-батюшку». Не случайно демонстранты 9 января взяли с собой иконы, хоругви и портреты царя.