Вся земля от Москвы до Новгорода была предана огню и мечу. Был сожжен Клин, разграблены Тверь, Торжок, Валдай, Вышний Волочек и другие города и поселения. Было дано распоряжение всех встречных на дорогах убивать, дабы они не могли предупредить следующие стоящие на пути города. Новгород был заранее окружен войсками, чтобы из него никто не смог выйти. Затем город был разграблен, а жители перебиты. По свидетельству разных летописей в Новгороде было убито от 15 до 60 тыс. жителей. Волхов был запружен плывущими мертвыми телами. Только случайность спасла жителей Пскова от такой же судьбы.
Объектом идей преследования со временем становятся самые близкие люди — родные, закадычные друзья. Царь Иван, подозревая в измене, умертвил своих родственников — двоюродного брата князя Владимира Андреевича, его жену, его старуху мать (монахиню) и жену его брата (то же монахиню). Кстати, в расправе с князем Владимиром Иван избрал способ, к которому, по-видимому, охотно прибегают стоящие у власти паранойяльные личности, когда хотят избавиться от лица, пользующегося авторитетом или популярностью или занимающего высокое положение. Этот способ — насильственное самоубийство. Иван заставил князя Владимира выпить яд.
Под конец заговоры и измены стали чудиться царю Ивану даже в среде излюбленной им опричнины. Ее вожди и царские любимцы — князь Вяземский, отец и сын Басмановы были подвергнуты жестоким пыткам и казнены. Сам главарь ивановского застенка Малюта Скуратов избег подозрений и казни, по-видимому, лишь потому, что погиб в одном из боев.
Рука об руку с идеями преследования у больного паранойей идут идеи отношения, а зачастую и воздействия, и отравления. Вероятно, эти идеи также были присущи Ивану. По словам летописцев, в печальных взорах своих вельмож он усматривал предательство, а в их молчании ему слышались укоризны и угрозы. «Отгадывать» по взглядам чужие мысли — одна из характерных черт бреда отношения.
Страх быть отравленным все время тяготел над Иваном. Пищу и вино он брал только из рук Вяземского или Федора Басманова. Причину смерти своих жен — первой Анастасии, второй Марии и третьей Марфы он видел в «порче» со стороны придворных и родственников прежних жен. Тем не менее, яд и отрава сделались одним из средств для расправы с мнимыми врагами. В обязанности лейб-медика Ивана голландского лекаря Бомевилля входило приготовление ядов, а царский любимец кравчий Федор Басманов на пирах подносил от царя чаши с отравленным вином тем боярам, на которых падало царское подозрение в измене.
Не менее угнетал царя Ивана страх стать предметом воздействия колдовством и злыми чарами. Именно эти обвинения были предъявлены его бывшим любимцам Вяземскому и Басманову. Заподозрить их в измене, по-видимому, казалось невероятным даже для Ивана. Он же настойчиво повторял, что его первую любимую жену «извели».
Была обвинена в намерении «чародейством извести царя» и некая Мария, подозреваемая в близости с Адашевым — приверженцем царя в его молодые годы, на которого с годами пал царский гнев. За чародейство ее, заодно уже вместе с ее пятью сыновьями, казнили..
Если страх быть преследуемым и убитым толкал на жестокости и убийства, а страх быть отравленным на отравление других, то и страх быть околдованным обусловливал повышенный интерес к сверхъестественным предметам. Царь Иван жадно прислушивался к астрологическим гороскопам голландца Бомевилля (а гороскопы хитрого лекаря, конечно, сулили заговоры, бунты и измены). В последние годы своей жизни Иван окружил себя разного рода «колдунами» и «волхвами».
П. И. Ковалевский, анализируя психопатологическое состояние Ивана Грозного, целиком сводит его к бреду преследования.
С нашей точки зрения, в поступках и помыслах царя Ивана можно обнаружить также чрезвычайно характерные для паранойика идеи величия. На первый взгляд это может показаться парадоксальным. Какие же идеи величия могут быть у лица и без того занимающего в своем государстве самое высокое положение?
Среди паранойяльных идей величия обычно фигурируют две. Иван Грозный первым среди московских государей торжественно церковным образом венчался на царство. Правда, титул царя впервые был принят его дедом Иваном III. Тот перед иноземными послами и в дипломатических бумагах, адресованных в другие государства, именовал себя царем и самодержцем, желая показать, что он создал единое, сильное, независимое от татарского ига русское государство. Пышный обряд венчания ему был ни к чему.