Иное дело для Ивана Грозного. Царский титул был для него, прежде всего, символом божественного происхождения его самодержавной власти. Он желал быть не просто великим князем, первым среди московских князей, признанным вождем правящего класса. Он мечтал возвыситься над подчиненными ему князьями и боярами на недосягаемую для них высоту. Его не удовлетворяло безоговорочное признание ими его власти над собой по праву отчины, то есть наследства. Таким правом пользовались все бояре в отношении своих поместий. При всяком удобном случае царь Иван старался показать всем и вся божественное происхождение его царской власти. Польскому королю Стефану Баторию, избранному на трон польской шляхтой, он писал, укоряя выборным происхождением его власти: «Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь всея Руси по божьему изволению, а не по мятежному человеческому хотению...» (Разрядка наша — А. Л.). Первым среди московских государей Иван Грозный стал считать себя царем в настоящем библейском смысле этого слова — помазанником божьим.
Была создана целая «ученая» теория происхождения его царственной власти. Образ могущественного римского императора Октавия Августа, властителя огромной империи, носившего титул цезаря, то есть царя, заманчиво маячил перед воображением Ивана. Услужливо в ход была пущена нелепая легенда о том, что этот римский цезарь перед смертью разделил всю вселенную между своими наследниками и брата своего Пруса посадил царствовать по берегам реки Вислы, отчего и земля эта зовется землей Прусской. Рюрик же, от которого вели свой род московские великие князья, якобы является потомком этого Пруса в четырнадцатом колене. Так была создана «теория» происхождения царя Ивана от римских цезарей.
Еще одна легенда была пущена в ход. Византийский император Константин Мономах прислал киевскому князю Владимиру свой царственный венец, бармы и цепь. Тот же якобы завещал хранить эти реликвии до тех пор, пока не появится на Руси достойный самодержец. Вот Иван и повелел московскому митрополиту Макарию венчать себя на царство шапкой, бармами и цепью Мономаха. Доказывать свою родственную близость к византийскому двору Ивану не было нужды — его бабка, Софья Палеолог, действительно была племянницей последнего византийского императора. Здесь легенда должна была доказать, что Иван — самый достойный среди своих предков, что он — избранник божий.
Но и этого было мало. В народ был пущен слух, что явилось, наконец, предсказанное апокалипсисом последнее «шестое царство». Этим царством, мол, и является царство Московское. Широко распространяется девиз: «Москва — третий Рим, а четвертому не быть», задолго до царствования Ивана высказанный монахом одного из псковских монастырей. С падением римской и византийской империй, согласно этой идее, Москва остается единственным царством, а московский царь — единственным наместником бога на земле. Отсюда уже рукой подать до идеи мирового господства.
Как видно, если у обычного паранойика идеи величия могут проявиться в мыслях о его «высоком происхождении», то для паранойика, стоящего у власти, они превращаются в идею мирового господства и исторической фатальности его власти.
Науки в нашем смысле во времена Ивана Грозного еще не существовало. Изобретения и открытия, хотя и осуществлялись, но еще не давали их авторам мировой славы и всеобщего признания. Место науки в духовной жизни общества занимало богословие. Иван страстно отдавался богословским занятиям и считал себя непререкаемым авторитетом в богословских вопросах. Каждый день в Александровской слободе со своими изуверами-опричниками после обеда он вел поучающие их душеспасительные беседы. Он сам писал сочинения на богословские темы. Между прочим, в этих сочинениях обнаруживается одна черта, чрезвычайно характерная для наукообразных трактатов паранойиков. Это — огромное количество пространных цитат, Как отмечал В. 0. Ключевский, «Иоанн любил пестрить свои сочинения цитатами кстати и некстати. Даже в его письмах к князю Курбскому, его бывшему сподвижнику, бежавшему за рубеж, он на каждом шагу вставляет отдельные строки из писания, иногда выписывает подряд целые главы из ветхозаветных пророков».
Кроме идей преследования и величия царю Ивану были свойственны определенные характерологические черты, присущие паранойяльной психопатии.
Нетерпимость к замечаниям в свой адрес, невыносимость противоречий обычно служат частой причиной конфликтов и скандалов. Как писали русские историки, Иван Грозный считал добрый совет посягательством на свои права, несогласие со своими планами — знаком крамолы, заговора и измены. Противоречие нередко влекло у него вспышки неукротимой злобы и яростного гнева. При наличии в руках большой власти это вело к дикой расправе с теми, кто осмелился в чем-либо противоречить. Собственноручное убийство Иваном Грозным своего сына, упрекнувшего в чем-то отца на пиру, пожалуй, может служить самым разительным, но далеко не единственным примером в этом отношении. В чем упрекнул его сын, точно не известно. По одним предположениям он заступился за свою жену, которую Иван понуждал к сожительству с собою. По другим — обвинил отца в том, что он не защищает Псков от поляков. На другом пиру Иван вонзил нож в сердце Оболенского, намекнувшего на его гомосексуальную связь с Федором Басмановым. Нетерпимость Ивана к непослушанию доходила до нелепостей он велел изрубить присланного ему в подарок из Персии слона за то, что тот не стал перед ним на колени.