Всех лошадей из каравана привели и привязали на краю поляны. Черный Коготь косо посмотрел на них. Этих вонючих тварей следовало просто убить.
— Тупые лошади, — пробормотал он.
Одна из лошадей вернула ему взгляд и враждебно фыркнула. Черный Коготь показал ей язык. Стоя на привязи, глупая тварь ничего не могла ему сделать. Что ж, по крайней мере, его положение в этом племени было выше, чем у лошадей. В караване было иначе.
Когда они отошли от края поляны, Сэйтер повернулся к Черному Когтю.
— Оленя оставь здесь, — сказал он гоблину, устало вздыхая и потягиваясь.
Черный Коготь бросил сани едва ли не прежде, чем его хозяин закончил говорить. Он тут же плюхнулся на землю и принялся растирать больные ноги. Они ужасно ныли. Он сам от себя не ожидал, что сможет дотащить этого оленя.
Прежде у него не было возможности испытать свои силы, но, очевидно, он был сильнее и умнее, чем ожидал! Воистину, его хозяину повезло со слугой.
— Старею, наверное. Раньше никогда так не уставал после пары часов в лесу, — пробормотал под нос Сэйтер и со вздохом еще несколько раз потянулся.
Черный Коготь бросил на него украдкой мрачный взгляд. Вообще-то, вся тяжелая работа досталась ему! Однако он не мог жаловаться, ведь Сэйтер сегодня несколько раз спас ему жизнь. Хотя именно он и подверг его опасности.
— Ну, наконец-то, Сэйтер, ты вернулся. Как раз вовремя, — услышал Черный Коготь знакомый резкий голос.
Это была страшная атаманша по имени Херад. Она отделилась от группы своих приспешников с весьма неприятными физиономиями и неторопливо к ним подошла. Она окинула добычу оценивающим взглядом, но, похоже, результат их трудов нисколько ее не впечатлил.
— Олень, значит? С виду немного тощий, но, думаю, сойдет. Прикажу кому-нибудь из этих ленивых ублюдков снять с него шкуру, раз уж вы добыли его для меня. Вы с питомцем выглядите слегка уставшими. Я бы не хотела перегружать старика работой, — заметила она с обычной кривой ухмылкой.
— Тогда я больше здесь не нужен, — кивнул Сэйтер.
— Думаю, нет, — согласилась она и подозвала нескольких бандитов, чтобы те забрали оленя.
Сэйтер направился к своей палатке, и гоблин, бросив быстрый нервный взгляд на Херад, последовал за ним.
— Ах, да, Сэйтер, рада, что ты пристроил к делу этого гоблина. Ты знаешь правила. Каждый тянет свою лямку, или проваливает, — холодно бросила Херад им в спину.
Черного Когтя пробрал озноб, и дело было вовсе не в прохладном послеполуденном воздухе. Он был совершенно уверен, что означало это «проваливает», и ему вовсе не хотелось оказаться одному в лесу. Он должен радоваться, что хозяин дал ему столько тяжелой работы и сделал его полезным. Подумать только, а ведь он считал хозяина злым и несправедливым, потому что тот заставлял его слишком усердно трудиться!
Когда они добрались до палатки, Сэйтер потратил несколько минут на то, чтобы распаковать и разложить свои вещи. Черный Коготь какое-то время наблюдал за ним, а потом свернулся калачиком и прилег отдохнуть.
Но уже через несколько минут его разбудил знакомый легкий толчок, и, открыв глаза, он увидел стоявшего над ним хозяина. Может, теперь хозяин даст ему поесть, подумал гоблин, зевая.
Вместо этого Сэйтер держал в руках миску с горячей водой и тряпку. Он велел Черному Когтю встать, а затем промыл рану на голове гоблина. В завершение он повязал длинную тряпицу вокруг лба Черного Когтя и велел ему не снимать ее.
— Сиди здесь и тренируйся, — сказал ему Сэйтер и бросил к его ногам веревку, которую он пытался сплести раньше. Черный Коготь устало посмотрел на него, но встал.
— Еда? — с надеждой спросил Черный Коготь у своего хозяина.
— Пока нет. Тренируйся, — ответил Сэйтер. Черный Коготь с раздражением вздохнул.
Ему очень не хотелось снова плести веревку. Это было трудно и сложно, и у него ничего не выходило. Он недовольно нахмурился, но тут же вспомнил об угрозе Херад и вздохнул.
Он поднял веревку, уселся на большой камень и вернулся к работе. Сэйтер с одобрением посмотрел на него, затем развернулся и ушел. Черный Коготь остался работать в полном одиночестве. Ну да, в полном, если не считать всех этих людей вокруг.
Черный Коготь сидел там и какое-то время работал, но сердце его не лежало к этому занятию. Растирать и скручивать растительные волокна вскоре стало невыносимо скучно. Пока он работал, начало темнеть, и гоблин задремал.
Вдруг по поляне пронеслись крики и эхом отразились от стоявших вокруг деревьев. За ними последовал шум крыльев сорвавшихся с места птиц и испуганное ржание лошадей.