Точно так же в пещере над театром Дионисия, где долгое время сохранялся хорегический памятник Фразилла, устроена была часовня Панагии Хрисоспелиотиссы, и, весьма вероятно, даже пещеры Аполлона и Пана на северной стороне крепости очистились от скверны через сооружение в них церковных святынь[80].
4. В Афинах сказались те же побуждения, которые заставили римлян, по обращении в христианство, стереть следы язычества с главных его городских твердынь — Капитолия и Палатина, соорудив церкви не только в этих местностях, но даже и вокруг их. С течением времени Акрополь во всех направлениях оказался окруженным часовнями. Воспоминание о Дионисии, легендарном ученике св. Павла и основателе афинской христианской общины, сделало священным расположенный у крепостного холма ареопаг, ибо на северной его стороне, у Тесеева храма, во имя Дионисия была сооружена церковь. Вероятно, у того места, где, по преданиям, стоял некогда дом этого святого, устроено было древнейшее обиталище архиепископу[81]. Что христианство рано завладело агорой, этим оживленнейшим местом сборищ афинских граждан, то подтверждают тамошние церкви, особенно Панагия у Адрианова портика.
Если счесть все большие и малые языческие святыни, какие переполняли город, когда еще Павсаний посетил Афины — а он, конечно, не заботился о полноте их списка, — то едва ли есть основание удивляться их количеству, ибо это вполне отвечало населенности города и политеистическим верованиям; зато численность христианских святынь в Афинах в эпоху упадка города оказывается в разительном противоречии с потребностями населения, если даже время основания святынь и разнести на многие столетия. Страсть к сооружению церквей у афинян, впрочем, сказывалась почти так же сильно, как и у римлян; объясняется она частью стремлением к строительству, вошедшим у афинян чуть ли не в прирожденную привычку, частью же и тем фактом, что многие языческие храмы и часовни меньших размеров могли быть переделываемы в церкви с ничтожными затратами.
Таким образом возникли церкви и монастыри у Метроона, Лицея, Киносарга, а равно и повсюду перед стенами и воротами, вдоль кладбищенской улицы перед Дипилом, у Колона, в Оливковой роще. Старинные храмы демов за пределами города были тоже обращены в церкви. В Оливковой роще в церкви Св. Димитрия, на постройку которой пошли остатки каких-то античных сооружений, распознавали храм Деметры, упоминаемый Павсанием[82]. Таким же образом храм Аполлона в Коридалльском проходе превратился в монастырскую церковь Дафнион; святыня Афродиты на Гимете — в церковь Theotokos Kaisariani, а марафонский Гераклион — в церковь Св. Георгия[83]. Точно также на развалинах Триптолемова храма была возведена церковь Св. Захария.
Подобно тому как в Риме апостолы и святые изгнали или прикрыли своими ликами старинные божества, так в Афинах обиталища древних божеств заняли Спаситель и Панагия, апостолы, анаргиры, асоматы, таксиарх, Дионисий, Илия, Никодим, Николай, Леонид, Ирина и др. Анаргиры могли с некоторым основанием заменить Асклепия и Диоскуров; христианский владыка над землею и морем — Посейдона, св. Димитрий, — по сходству имени, — Деметру, а рыцарственный Георгий — Иракла, Тесея и Марса; но если справедливо, что алтарь Зевса Анхесмия на Ликабетте заменен был часовней Св. Георгия, то соотношение между св. Георгием и Зевсом столь же непонятно, как соотношение меж-ДУ Церковью Св. Иоанна и храмом брауронской Артемиды, или Церковью бесплотных сил и храмом киносаргского Иракла. Равным образом, если пророк Илия, которому, как вознесенному на небеса, посвящались храмы на горных вершинах, сменил Гелиоса, то на Эгине он вытеснил не это божество, но панэллинского Зевса, на Геликоне — Муз, а на Менелайоне у Спарты — гомеровского царя героев.
Лишь в немногих случаях может быть прослежено происхождение афинских церквей из языческих храмов путем замены древних божеств святыми, так как самые наименования церквей неоднократно подвергались изменениям[84]. Впрочем, едва ли надо и упоминать о том, что церкви в Афинах созидались постепенно, и явление это продолжалось из столетия в столетие, но до нас не дошли сведения о точном времени основания ни единой из этих церквей. Другую важную для города перемену пережили Афины благодаря Юстиниану, когда он повелел возвести новые укрепления, в виде оплота против угрожавшего со стороны славян вторжения на Балканский полуостров. Северные придунайские славяне и славяне приднепровские, славины и анты, а равно ту-ранский народ булгаре, которые, по-видимому, свое прозвище заимствовали от р. Волги, вторглись во Фракию еще в 493 г.[85] Уже с этого времени волны славян угрожали разлиться по Балканскому полуострову и по Греции с такой же силой, как германская раса наводнила Запад. Чтобы обеспечить вечно угрожаемому Константинополю лучшую охрану, император Анастасий I возвел великую стену, называемую его именем, которая протянулась от Селимбрии у Пропонтиды до Деркона на Черном море, на протяжении двадцати стадии[86].
80
В этой местности предполагается существование церквей во имя св. Анастасия и апостолов, A. Mommsen, Athenae christ. № 40.
81
За время турецкого владычества здесь именно и находилась резиденция греческого архиепископа. Письмо Бабина к Пекуалю. Spon. Voyage, II, 200. A Mommsen. № 42.
84
Кроме А. Моммзена и заметок Pittakis в Anciennes Athenes, я сошлюсь на Rangabe, «Athenes, la ville ancienne dans la ville moderne» (Mem. dell Inst, di Corr. Arch. Лейпциг, 1865) и на исследования Juberville’я. Результаты сих исследований не имеют значения для истории и малоценны даже для топографии Афин. Каким, напр., образом подтвердить доказательствами мнение Рангабе и Питтакиса о том, будто церковь 12 апостолов сооружена как раз на месте прежнего алтаря 12 богов? Или что церковь Ликодема произошла из храма ликейского Аполлона. Равным образом не более как игрой словами представляется догадка Ленормана (Voie Eleusienne стр. 19), будто церковь Св. Параскевы сменила Помпейон, где мисты обряжались для своих процессий. Большая часть афинских церквей подверглась разрушению во время войны за освобождение Греции и после того уже более не возобновлялась.
86
Эту стену восхваляет в своем панегирике (по Боннскому изданию, на стр. 500) оратор Приск из Газы как удивительное сооружение, от которого пришел бы в восторг сам Гомер.