Македонец Александр разрешил было эту задачу, завоевав и подчинив греческому влиянию Восток и совершив величайший из своих подвигов, т. е. создав Александрию. В свою очередь римляне захватили это наследие Александра и овладели всеми побережными странами на Средиземном море, колонизировав их. Затем благодаря основанию Константинополя эта всемирно-историческая задача выпала на долю византийскому государству. Но как только это последнее утратило Сирию и Тавр, перешедшие под власть мусульманских народов, восточный вопрос опять встревожил Запад и усиливавшиеся его государства. Прежде всего подняли восточный вопрос норманны, а затем папы, как вдохновители крестовых походов, возвели его на степень величайшей миссии для всей Европы.
Отважные планы Роберта Гискара прежде всего были направлены на овладение Эпиром и Ионическими островами, так как отсюда он надеялся проложить себе путь в Фессалоники, а пожалуй, и дальше — в Константинополь. Когда Гискар в мае 1081 г. отплыл из Бриндизи в чаянии утвердиться в Албании и завоевать Дураццо, являвшееся ключом Иллирии на Адриатике, он в лице императора Алексея I Комнена наткнулся на противника, далеко не заслуживавшего презрения.
Знаменитый род Комненов проложил себе путь к греческому императорскому престолу еще в 1057 г. в лице Алексеева дяди Исаака Комнена, но два года спустя должен был уступить власть династии Дука. К счастью для дряхлевшей империи, Алексей восстановил династию Комненов опять на престоле. Едва только он 1 апреля 1081 г. занял Константинополь и, принудив императора Никифора Ботониата к отречению, успел наконец захватить корону, как ему пришлось уже считаться с нападением норманнов. Собранные из разных фем полки и пестрые полчища варваров-наем-ников превосходили норманнов численностью, но не боевой способностью; греческий же флот, во всяком случае, значительно уступал вражескому. Каким образом византийское государство, несмотря на развитое побережье, острова и чудные порты и обладая населением, с малолетства привычным к морскому делу, не могло добиться преобладающего военного и торгового властвования над Средиземным морем — это представляется поразительным фактом.
В X веке в царствования Никифора Фоки и Цимисхия флот императорский был настолько еще силен, что не имел соперников, и Константин Багрянородный мог с полным основанием говорить о «фессалократии» греческого императора, простирающейся вплоть до Геркулесовых столпов. Упадок, которому впоследствии подвергся флот, существенно обусловливался ослаблением самой империи. Изнемогая от сухопутных войн, правительство запустило сопряженное с значительными расходами сооружение новых судов; оно поэтому оказывалось бессильным очистить моря от морских разбойников, а равно и запереть вражеским эскадрам доступ в Ионический канал, Геллеспонт и Босфор. Эта слабость Византии дала развивавшимся приморским западным городам возможность усилиться, завести свои колонии в Константинополе и иных важных приморских пунктах и отнять у греков всю торговлю с Левантом.
Среди приморских городов Италии Венеция тогда уже начинала опережать своих соперниц — Амальфи, Пизу и Геную. Удивительный город, расположенный на лагунах с своим янусовым видом, обращенным и на запад, и на восток, по отношению к Восточноримской империи занимал положение вассала перед сюзереном. Так стояло дело, по крайней мере принципиально, если не фактически, с той самой поры, когда Карл Великий согласно мирному договору, заключенному с греческим императором Никифором, признал Венецию принадлежащей к Восточноримской империи. Венеция сделалась вольным, богатым и могущественным торговым городом, и под ее державное покровительство в конце X века перешли даже приморские далматские города. Теперь же наступило время, когда Венеция поднялась до негаданного величия и на сотни лет превратилась в неограниченную властительницу над Средиземным морем.
Так как Алексей I не мог выставить против норманнов достаточное количество судов, то он небезуспешно обратился за помощью к сильной своим флотом республике св. Марка. Венеция поняла, что и собственное ее благополучие ставится в данном случае на карту. Ей по-настоящему следовало немедленно пустить в ход все силы, до последней галеры, лишь бы воспрепятствовать образованию норманнской морской державы, которая, конечно, оттеснила бы ее от торговли с Левантом. Тем не менее и тут Венеция сумела свои услуги Византии продать, и притом за самую кую цену. В вознаграждение за помощь Венеции в войне против норманнов Алексей предоставил республике привилегию неизмеримо важную, и можно даже, пожалуй, усомниться, что было больше — слепота и слабость греческого правительства или мудрость и счастье ничтожного островного государства.