Изменение статуса сильно и, пожалуй, даже необратимо сказалось на менталитете крыжовинцев. В какой-то степени сбылась мечта самозванца екатерининской эпохи: город обрел столичное положение. Пусть не в масштабах страны, а, как выражаются сейчас, на межрегиональном уровне. Всё равно, начало было положено, переход от теории к практике состоялся. Никакие попятные движения не могли уже вытравить этот факт из памяти народной. Вера в то, что наивысший расцвет родимой сторонки еще впереди, получила мощнейший импульс. Даже спустя полвека после НЭПа по Крыжовинску упорно и совершенно серьезно ходили слухи о якобы вот-вот грядущей переброске сюда столицы РСФСР со всей атрибутикой: республиканским ЦК, министерствами, ведомствами и т.п.
Пока же управленческая жизнь била ключом. Пышно расцвели руководящие и координирующие учреждения. Среди гостей Крыжовинска резко возросло количество иногородних ходатаев и просителей. На центральной улице – Большой Дворницкой – по будним дням становилось тесно от бодрой массы совслужащих…
Здесь автор очень просит прощения у читателей. Несколько страниц при подготовке рукописи бесследно затерялись, и найти их я не смог, как ни старался.
Глава вторая
Перестройка и демократизация в Крыжовинске
В 90-е годы столичная пресса единодушно относила Крыжовинск с прилегающей губернией к пресловутому «красному поясу». Но это определение, как обычно бывает в случаях с прессой, довольно условно. Эпоха первоначальной гласности и последующей перестройки показала, что крыжовинцы вполне в состоянии шагать нога в ногу с прогрессом. Особенно, когда указанное направление совпадает с умонастроениями начальства.
Успехи крыжовинцев на поприще демократизации тем ценнее, что самые первые позывы к переменам, происшедшие в руководстве партии и правительства, ими (крыжовинцами) были встречены абсолютно индифферентно. Инициатива Михаила Сергеевича по установлению безъядерного, ненасильственного мира стала тут заурядной темой политзанятий. Единственным предметом более или менее оживленных дискуссий в обществе сделались наряды и, как сразу решила женская половина Крыжовинска, совершенно вызывающее поведение Раисы Максимовны в ходе зарубежных визитов генерального секретаря. Лозунг «ускорения» был жестоко высмеян в курилках. Знаменитая же антиалкогольная кампания завершилась полным исчезновением из продажи любых лосьонов и пятновыводителей.
Как и повсюду в нашем Отечестве, движение к новому светлому будущему в Крыжовинске возглавила интеллигенция. В крупнейшем городском вузе возник кружок, начавший свою деятельность с обсуждения культа личности Сталина и поисков социализма с человеческим лицом. Над ищущей аудиторией шефствовали маститые ученые-обществоведы. Самый маститый из них, профессор Василий Ипатьевич Гундосов, начинал в юности свое знакомство с социализмом где-то у зоны вечной мерзлоты. Обосновавшись по достижении зрелости в Крыжовинске, он защитил диссертацию по материалам переписки тов. Ленина с тов. Бабаянцем (См. главу 1-ю «Предыстория» – Прим. автора). На масло к своему куску хлеба этот труженик науки зарабатывал, проводя экспертизы сочинений, которые изымались у доморощенных диссидентов. Действуя в строго научных рамках, Гундосов с аптекарской точностью определял содержание буржуазного ревизионизма в этих, с позволения сказать, строчках. После чего эстафету перенимали компетентные органы.
Впрочем, при перестройке «серый дом» надежно хранил свои секреты. О прошлых заслугах Василия Ипатьевича публика узнала много позже, когда профессор уже внушал землякам любовь к Гайдару-внуку и капитализму с президентским лицом…
Параллельно с дебатами в обществоведческом кружке, протекавшими под сенью отеческой улыбки профессора Гундосова, в городе мало-помалу активизировались неформалы. Политика их обычно не интересовала. Облюбовав для собраний подземный переход в центре Крыжовинска, они брили виски или, наоборот, отпускали косы, украшали себя цепями с велосипедной свалки и писали на стенах слово «Кино». На всех без исключения пленумах и конференциях докладчики в обязательном порядке говорили о необходимости «работать» с ними.
То, что при ближайшем рассмотрении можно было принять за политику, пытался пропагандировать только один неформал. Стоя в одном и том же месте Пролетарского проспекта (бывшая Большая Дворницкая), молодой человек с бородкой и в ковбойской шляпе распространял самиздатовскую газету «Вечный студент». Тираж расходился плохо. Идеи «Вечного студента» и его изготовителя, Союза непризнанных дарований, народ не зажигали. (Основным программным требованием был неограниченный прием в Союзы писателей и композиторов). В конце концов, распространитель ушел с проспекта, переключившись на торговлю уставами для всевозможных товариществ и обществ.