Но кромѣ того, Московскій первый городъ ставился, какъ передовая сторожевая крѣпость со стороны Смоленскихъ (Литовскихъ) да и Новгородскихъ непріятелей, для защиты новаго стольнаго города Владиміра Суздальскаго, а также и со стороны южныхъ враговъ, потому что дорога съ юга къ Владиміру пролегала черезъ Москву и отъ Сѣверской области, и отъ Рязани.
Съ того времени господствующимъ населеніемъ города являются уже не княжескіе дворовые слуги, но дружинники, дружинное боярское сословіе съ своимъ тысяцкимъ во главѣ или бояриномъ-воеводою.
Само собою разумѣется, что съ устройствомъ города къ нему мало-по-малу стало тѣсниться и окрестное населеніе, стало садиться вблизи его стѣнъ, водворяя такимъ образомъ зародышъ будущаго обширнаго Посада.
Мы упомянули, что замоскворѣцкое поселеніе подъ Боромъ могло существовать еще въ то время, когда Кремлевская гора была покрыта Боромъ.
Спустя 20 лѣтъ послѣ постройки города, въ 1176 г., во время наставшей по смерти Андрея Боголюбскаго княжеской усобицы, городъ Москва въ лицѣ своей дружины принимаетъ живое участіе въ этой усобицѣ, отстаивая права своего старшаго города Владиміра. Подъ именемъ Московлянъ, Москьвлянъ, дружина однажды выступила было въ походъ, сопровождая во Владиміръ своего излюбленнаго князя Михалку Юрьевича, но, услыхавъ, что къ ея родному городу Москвѣ идетъ соперникъ Михалка, Ярополкъ, поспѣшно поворотила назадъ, возвратилась вспять, блюдучи домовъ своихъ.
Однако какъ ни береглись Московляне, на другой же годъ (1177) осенью къ нимъ внезапно пришелъ Рязанскій князь Глѣбъ. «и пожже городъ весь и села».
Этимъ пожаромъ открывается длинный рядъ пожаровъ, опустошавшихъ весъ городъ изъ конца въ конецъ. Въ 1209 г. князь Рязанскій Изяславъ и Пронскій Михаилъ снова приходили къ Москвѣ ратью, но были отбиты и едва спаслись бѣгствомъ [48]. Въ это время Москва была только пригородомь Владиміра и потому находилась въ непосредственномъ владѣніи вел. князя, сначала Андрея Боголюбскаго, а затѣмъ его брата, Всеволода, потомъ второго Всеволодова сына, Юрья. Повидимому, и тогда уже она являлась городомъ настолько значительнымъ, что 4-й сынъ Всеволода, Владиміръ, получившій по смерти отца въ надѣлъ городъ Юрьевъ, не захотѣлъ въ немъ оставаться и перебрался въ 1214 г. въ Москву, дѣйствуя въ усобицѣ враждебно противъ Юрья, который, однако, осадилъ его въ Москвѣ, принудилъ сдаться и отправилъ его на княженіе въ Переяславль Кіевскій [49].
Какъ былъ обширенъ этотъ первый городъ Москвы, охранявшій домы дружинниковъ, объ этомъ мы не имѣемъ даже и косвенныхъ указаній. Должно полагать, что онъ занималъ едва ли половину, а быть можетъ, вѣрнѣе, только третью долю теперешняго Кремля.
Со стороны рѣчки Неглинной черта городскихъ стѣнъ могла доходить до теперешнихъ Троицкихъ воротъ, мимо которыхъ въ древнее время, вѣроятно, пролегала простая сельская дорога по Занеглименью въ направленіи къ Смоленской и къ Волоколамской или Волоцкой старымъ дорогамъ.
Съ другой стороны, внизъ по Москвѣ-рѣкѣ, такая черта городскихъ стѣнъ могла доходить до Тайницкихъ воротъ или нѣсколько далѣе, а на горѣ включительно до Соборной площади, такъ что весь треугольникъ города, начиная отъ его вершины у Боровицкихъ воротъ, могъ занимать пространство со всѣхъ трехъ сторонъ по 200 саженъ; т.-е. въ окружности болѣе 600 саженъ.
Но это одни предположенія, очень вѣроятныя, но не имѣющія за собою точныхъ основаній.
Въ Батыево нашествіе 1238 г. городъ былъ плѣненъ и опять сожженъ, сгорѣли и церкви, и монастыри всѣ, и села. Эта лѣтописная отмѣтка, что погорѣли монастыри всѣ, можетъ указывать на значительность пригороднаго разселенія Москвы, а стало быть и на достаточную населенность самого города. Какъ пригородъ стольнаго Владиміра, Москва и до Татаръ, и во время первыхъ десятилѣтій Татарщины оставалась неотмѣнно во владѣніи великаго князя. Послѣ Батыева разгрома Вел. Княженіе получилъ Ярославъ Всеволодовичъ, распредѣлившій передъ кончиною Великокняжескія волости своимъ сыновьямъ, при чемъ Москва досталась седьмому его сыну, Михаилу, прозваніемъ Хоробриту, вскорѣ погибшему въ битвѣ съ Литвою (1248 г.). Второй сынъ Ярослава, Великій князь Александръ Невскій (1263 г.), вѣроятно по духовному завѣщанію, отдалъ Москву своему младшему сыну, двухлѣтнему ребенку Даніилу (родился въ 1261 г.), который по малолѣтству и съ своимъ городомъ находился подъ опекою дяди, Ярослава Ярославича Тверскаго, занявшаго великокняжескій столъ по кончннѣ Александра. Если припомнимъ древній обычай оставлять по свой кончинѣ свой собственный дворъ младшему сыну, то можемъ предположить, что Москва въ этомъ случаѣ является собственнымъ особымъ домашнимъ гнѣздомъ Невскаго героя.
Тверская опека надъ Москвою продолжалась 7 лѣтъ и городъ управлялся тіунами Ярослава до его смерти въ 1271 г., когда уже 10-лѣтній Даніилъ Александровичъ основался въ своемъ городѣ самостоятельнымъ княземъ. Съ этого времени (1272 г.) и настало быти уже непрерывное Княжество Московское.
Даніилъ, живя въ дружбѣ съ Тверью, очень миролюбиво прокняжилъ въ Москвѣ слишкомъ 30 лѣтъ (33 года по свидѣтельству Родословной книги) и скончался въ 1303 г. марта 5, оставивъ наслѣдниками пятерыхъ сыновей-Юрья, Александра, Бориса, Ивана и Аѳанасія.
Лѣтописцы не оставили никакихъ свидѣтельствъ о томъ, каковъ былъ городъ Москва въ эти 30 лѣтъ. Они упомянули только, что въ 1293 году, во время усобицы сыновей Невскаго, Андрея и Дмитрія, она была взята Татарами въ числѣ 14 городовъ, составлявшихъ область Великаго Княжества Владимірскаго.
По смерти Даніила тотчасъ же начались усобицы съ Тверью изъ-за Переяславской вотчины, отказанной любимому дядѣ Даніилу его племянникомъ, Переяславскимъ княземъ Иваномъ Дмитріевичемъ. А вслѣдъ затѣмъ поднялся споръ изъ-за Новгорода и о Великомъ Княженіи между Тверскимъ княземъ Михаиломь и Московскимъ старшимъ сыномъ Даніила, Юрьемъ.
Въ этомъ спорѣ Тверской князь два раза приходилъ къ Москвѣ. Въ первый разъ въ 1305 г. онъ отступилъ, помирившись съ Даніиловичами, а во второй, въ 1307 г., послѣ упорнаго боя подъ стѣнами города, онъ также ушелъ безъ всякаго успѣха для своихъ цѣлей и города взять не могъ.
Городъ, стало быть, и въ то время былъ укрѣпленъ, какъ подобало хорошему городу.
Въ отчаянной борьбѣ съ Тверскимъ княземъ Московскій Юрій Дан. все-таки успѣлъ утвердить за Москвою Великокняжескій столъ, получивъ въ Ордѣ ярлыкъ — грамоту на Великое Княженіе, за что и погибъ отъ руки Тверскаго князя, Михаилова сына, Дмитрія.
Съ этого самаго года (1325), какъ былъ убитъ Юрій Дан., и начинается заботливое устройство города Москвы въ томъ видѣ, какой сохранялся въ ней и въ послѣдующія столѣтія и въ основныхъ чертахъ достигъ нашего времени.
Начало положилъ святитель Петръ, уже нѣсколько лѣтъ до того времени жившій въ Москвѣ у добраго и богомольнаго Юрьева брата, Ивана Даниловича.
Деревянный городъ съ своими деревянными стѣнами, храмами и всѣми жилыми зданіями, всегда готовая жертва для опустошительнаго пожара, не имѣлъ даже хотя бы и малаго, но каменнаго соборнаго храма, соотвѣтственнаго по своему благолѣпію высокому положенію пребывавшаго въ, немъ митрополита всея Руси. Объ этомъ уже къ концу своихъ дней сердечно и озаботился святитель Петръ. Первый каменный храмъ въ Москвѣ во имя Успенія Богоматери былъ заложенъ 4 августа 1326 г. [50] его собственными руками. Святитель, чувствуя приближеніе своей кончины, собственными же руками уготовалъ себѣ и гробницу въ новомъ храмѣ, съ сѣверной его стороны, близь жертвенника, и зимою того года 20 декабря почилъ, не увидѣвъ его совершенiя, но упокоился въ той гробницѣ, послужившей какъ бы основнымъ камнемъ для могущества и величія дотолѣ мало замѣтнаго города Москвы.
50
Принимаемъ этотъ годъ, хотя сомнѣваемся въ его достовѣрности. Нѣкоторыя лѣтописи и притомъ въ болѣе старыхъ спискахъ прямо указываютъ время закладки храма въ 1326 г. августа же 4-го. Между тѣмъ въ Степенной Книгѣ (I, 406) въ житіи св. Петра сказано, что оконченный постройкою храмъ былъ освященъ спустя два года по кончинѣ святителя, а по лѣтописямъ это совершилось въ 1327 г., слѣд., закладка по этому свидѣтельству происходила въ 1325 г. Митрополитъ Макарій (ИсторіЯ Русской Церкви, IV, 229) относитъ закладку храма даже къ 1324 году. При постройкѣ новаго собора въ 1472 г. лѣтописецъ указалъ что новьй храмъ заложенъ спустя 146 лѣтъ послѣ закладки древняго, т. — е. въ 1326 году.