Как видно из этих воспоминаний, на Волге всё было «плохо, мелко и бесперспективно», пока на неё не обратил свой взор большой политический экономист Владимир Ильич Ленин.
Место хищных параходчиков и подрядчиков заняло гуманное государство. От прежней Волги и её обитателей осталась одна ностальгия. Вспоминает Борис Споров: «Помню и я эти до восхищения самобытные деревеньки – Шеляухово, Малахово, Палкино, Салагузово, Пестово, Выползово, Бебрюхово, Юг – и каждая со своим характером, обликом. Коротко, точно на виселице, сопротивлялись деревеньки нашествию, может быть, и всего – то зиму 1948-го. Но уже и тогда было ясно – обречены. Разрушение – это уже последний этап, и проходит он при тупом безразличии. Действительное крушение наступает раньше: оказывается достаточно разрушить шлифовавшийся веками язык, говор, жизненно-бытовой уклад, отобрать традиции и привычное дело – и всё, приговор состоялся. И больно видеть бессильный человеческий гнев, уныние стариков и чудаковатую растерянность молодых, когда как стихийное бедствие крушит и корёжит самое живую жизнь… И там, где был лад, наступает разлад, и бурно, как на брошенной усадьбе сорняки, начинает прорастать и колоситься безнравственность. Социологи порой удивляются: откуда это? Ответ однозначен: из разрушения. Осталось же кое-что от тех деревенек – по четвертинке, по половинке, а то и целиком – но это лишь дома. Самобытного, нравственного, национального ничего не осталось. Даже земля в округе неузнаваемая: природа, климат изменились – запустение…».
О том, что водилось в реке до строительства гидроэлектростанции, вспоминает Павел Маленёв: «Ласточки-береговушки вили свои гнёзда в обрывистом берегу Волги – там, где сейчас моторный завод и ниже по течению. Потом их покой нарушили приехавшие на «ГорьковГЭСстрой» практичные люди. Пока мы жили в палатках и бараках, они по примеру рыбаков выкопали в обрывистом берегу множество землянок по образцу военных блиндажей, выложили их изнутри и с крыши брёвнами, какие плыли по Волге в неисчислимых количествах, потерянные на лесозаводе во время сплава. Покрыли их толем. Получилось у них хоть и дымное, но тёплое жильё, где они и жили семьями по нескольку лет, ожидая очереди на квартиру. А в свободное время не меряно ловили осетров, жерехов, язей, сомов и налимов, которых много было в волжской воде».
Но, против могущества политической экономии не попрёшь. И Волга была обречена на полноводность своих вод, чтобы так сказать корабелы социализма неустанно могли совершать правильный товарообмен между советскими гражданами живущими на всех 5-ти морях и пополнять государственную казну деньгами. И будущий город Заволжье уже снился его проектировщикам.
Итак, город Заволжье был основан в 1947 году на месте расположения деревень Бебрюково, Палкино, Салогузово и Пестово. Основанием послужило Постановление Совета министров СССР от 29 ноября 1947 года «О строительстве плотины и гидроэлектростанции на правом и левом берегах реки Волга».
20 января 1948 года Министром строительства электростанций Д. Г. ЖИМЕРИНЫМ, был издан приказ о назначении ЮРИНОВА ДМИТРИЯ МИХАЙЛОВИЧА, начальником специального строительно-монтажного управления по строительству Горьковской электростанции «Горьковгэсстрой» Главгидроэнергостроя. В мая 1948 года на территории деревень уже размещалось более 3000 строителей.
Этот период хорошо освещает в своей книге «Пацаны выходят из бараков» ПАВЕЛ МАЛЕНЁВ. «Когда наша семья к осени 1949 года приехала на «ГорьковГЭСстрой», мне было 8 лет, и я пошел во второй класс. Уже была готова на Финском поселке школа № 6. Мы были в числе первых, кто приехал на стройку.
На лесной поляне, частью вырубленной искусственно, было расставлено около десятка больших, армейского типа палаток. Посреди каждой палатки стояла печка-буржуйка. А вокруг неё по периметру простыми занавесками были отмерены для каждой семьи секции. Днем мы подтаскивали сухие чурки и сучья, а женщины вечером на кострах готовили пищу для своих семей. Ночевали в телогрейках за занавесками в своих «секциях». Уже стукали ночные заморозки. Нас, детей, клали поближе к «буржуйке». Но всё равно утром встанешь – не можешь одеяло от полога палатки отодрать: примерзало!
Но рядом уже просеку прорубили и назвали: «Улица Полевая». Мой папа в своей бригаде плотников строил здесь первый барак.
Больше повезло тем, кто имел практику жизни близ Волги. Они выкапывали в крутом берегу реки землянки и, казалось, им всякая непогода нипочём.
– Ничего, – успокаивала меня и сестру мама, – первый барак папа уже заканчивает. Скоро из палаток туда переберемся!