По-видимому, при Пача-кутеке было введено военизированное деление всего населения на «пятерки», «десятки», «пятидесятки» и т. д., налажен строжайший поголовный учет всех видов трудовой деятельности населения и получаемого в результате продукта.
Таким образом, именно с приходом к власти Пача-кутека связано становление гигантской «империи», которую инки не без основания называли Тавантин-суйу, что на кечва означает «Четыре стороны света». Менее чем за сто лет эта «империя» поглотила и освоила огромнейшую территорию, протяженностью в пять тысяч километров и населенную миллионами жителей.
Скорее всего при Пача-кутеке была также окончательно сформулирована «концепция» божественного происхождения инков, «узаконившая» незыблемость их права повелевать остальными людьми.
Что касается религии инков, то нельзя не отметить, что Гарсиласо именно в вопросах их «идолопоклонства» допустил ряд неточностей и даже искажений. По этой причине нам придется коснуться здесь данной проблемы.
Прежде всего укажем, что практически все хронисты — Уаман Пома, Сармьенто, Кабельо Бальбоа, Акоста, Сиеса де Леон, Гомара, Поло де Ондеградо, Монтесинос и др. — утверждают, что при инках продолжали существовать ритуалы человеческих жертвоприношений; хронисты дают довольно подробное описание этих ритуалов, например «праздника» капакоча — ежегодного приношения в жертву малолетних детей, представлявших каждую из «четырех сторон света».
Человеческие жертвоприношения — явление, настолько обычное для той эпохи, что об этом не стоило бы упоминать, если бы не Гарсидасо— только он один и еще цитируемый им Валера утверждают, что инки не приносили в жертву людей и Даже запретили человеческие жертвоприношения там, где они практиковались. Очевидно, Гарсиласо неправ, хотя понять его можно, ибо именно жертвоприношениями оправдывали испанцы свои невероятные жестокости в Новом Свете. Гарсиласо хотел лишить завоевателей этого «козыря».
Теперь относительно религии в целом. Читатель без труда обнаружит стремление Гарсиласо доказать монотеистический характер инкской религии. Однако автор «Комментариев» сам приводит достаточное количество доказательств, опровергающих подобное утверждение. Вообще проблема религии весьма любопытно трактуется у Гарсиласо, что несомненно связано с его духовным дуализмом, породившим довольно забавную смесь из верноподданнических заверений по адресу католической церкви (во «Всеобщей истории Перу», согласно Гарсиласо, во время восстания индейцев «святые» уже открыто «действовали» мечом и копьем, спасая испанцев от поражения), почтительнейшего отношения к инкскому «Отцу-Солнцу» и достаточно едких замечаний по поводу высказываний некоторых испанских авторов, пытающихся поставить знак равенства между язычеством индейцев и католической верой. Гарсиласо также посвятил целые страницы показу несостоятельности утверждений о том, что индейцы Нового Света являлись потомками древних иудеев.
Следующая проблема, которую необходимо упомянуть, касается письма. Гарсиласо достаточно много рассказал о так называемых кипу — знаменитых узелках на нитях, с помощью которых инки передавали весьма значительную по объему информацию. По-видимому, кипу полностью вытеснили письмо. Как и когда это произошло — сейчас трудно сказать с достаточной степенью достоверности. Правда, уже упоминавшийся нами Фернандо де Монтесинос в своих знаменитых «Древних, Исторических и Политических Мемуарах о Перу» пишет, что инка-правитель Тупак-Каури Пачакути—напомним, что Монтесинос называет не 12 и не 13 инков-правителей, а целую сотню, — установивший не без помощи верховного жреца, что все зло и вся порча идут от письма (las letras), запретил кому бы то ни было «пользоваться и возрождать его, потому что пользование им принесло бы еще большее несчастье. Этот Тупак Каури запретил законом под [страхом] смертной казни, чтобы кто-либо пользовался «кильками», которые были пергаментом, и некоторыми листьями деревьев, на которых они писали, и никоим образом не применялось бы письмо. Это прорицание они выполняли с такой пунктуальностью, что после этой потери письма перуанцы никогда больше не применяли его. А когда некоторое время спустя один ученый, или «амаута», изобрел буквы (caracteres), его заживо сожгли. Итак, с этого времени они пользовались нитями и "кипо".. .». (Cit. por. Gustavo Valcarcel, р. 104.)