Перед нами свидетельство того, что в Конго, как в свое время в государствах средневекового (да и в новое время) Западного Судана — Гане, Мали, Сонгаи, городах-государствах хауса, существовали группы населения, переходные от зависимого состояния к свободному. Это так называемое состояние полусво-боды, на которое обратил внимание Д. А. Ольдерогге, изучая общественный строй государств Западного Судана 1466.
Следует отметить, что положение рабов в древнем Конго было несравненно легче положения рабов и на древнем Востоке и в рабовладельческом Риме или Греции. Даже в пору наибольшего развития рабовладения в Конго в конце XVI — начале XVII в. лишь часть рабов (рабы-военнопленные) составляла категорию населения, совершенно бесправную. При этом характерно, что лишь немногие из них оставались в стране: основная масса была предназначена на продажу европейцам и на вывоз в Америку. Нам думается, что и те черты суровости и жестокости по отношению к рабам, которые отмечают наблюдатели-европейцы в Конго, появились как следствие европейской работорговли и знакомства -с условиями рабства у плантаторов-португальцев в Луанде2''9. Об этом же свидетельствует постепенное ухудшение правового положения домашних рабов в XVIII—XIX вв. Это особенно ясно заметно, когда мы обращаемся к материалам XIX — начала XX в. Так, Уикс пишет, что женщина-рабыня является вещью своего хозяина, что он может разлучить ее с детьми, продать, отнять у нее хозяйство (участок, дом), что вообще участь ее крайне тяжела 26°. Соуза Баррозу (конец XIX в.) говорит о глубокой антипатии между двумя сводными братьями от матери-свободной и от матери-рабыни. Ребенка от рабыни муконго может продать даже его брату — сыну от свободной женщины1467 1468 1469.
Какую роль играл рабский труд в жизни баконго? Какие формы принимала эксплуатация труда рабов? На эти вопросы источники почти не дают ответа.
Следует, очевидно, различать по положению и по использованию в хозяйстве рабов высшей знати и рабов, принадлежащих простым людям. В XVI — XVIII вв. каждый знатный муконго имел много рабов, использовавшихся для личных его услуг: поваров, камердинеров, слуг, домоправителей, носильщиков и прочей челяди 1470. Нередко представители этой челяди настолько входили в доверие хозяев, что почти полновластно распоряжались в их усадьбах.
Рабы-носильщики также принадлежали преимущественно знати, и уж во всяком случае людям богатым, связанным с торговлей. Расширение обмена между побережьем и внутренними областями, возникновение постоянных караванных дорог приводили к тому, что численность этой категории рабов быстро росла. Караваны рабов-носильщиков под присмотром надсмотр-щиков-рабов несли с побережья разные европейские и местные товары, а обратно возвращались нагруженные слоновой костью, кусками дерева ценных пород и пр.
Рабы, посаженные на землю, обрабатывали угодья знати. Обычно семье раба давали определенный участок. Как при этом делился урожай, какую долю получали рабы, какую — хозяин, нам неизвестно. Все земледельческие работы, кроме подъема целины, в таких хозяйствах, как и в обычных крестьянских семьях, выполняли женщины. Положение рабского хозяйства было весьма непрочным, поскольку в любой момент хозяин мог отобрать землю (по поздним данным Уикса) 1471.
Рабы-мужчины были заняты в ремесленном производстве. Так, Кавацци сообщает, что предприимчивые богатые горожане, занимающиеся производством тканей «импульчи», циновок, работами по дереву, использовали труд своих рабов 1472. Никаких данных о величине такого рода мастерских, ни о размерах применения рабского труда в этой области в нашем распоряжении нет.
1467
Кавацци подчеркивает, что португальцы — жестокие хозяева и очень строгие наказания у них в ходу. Самой же страшной, превращающей любого упрямого раба в ягненка является угроза продать в Америку (J. В. Labat, Relation historique de l’Ethiopie Occident ale..., t. II, p. 42).