На Путиловском заводе было около, 1500 красногвардейцев. Занятия происходили в определённые дни после окончания работы под руководством унтер-офицеров и солдат-большевиков. Из среды рабочих и солдат, из самой гущи народных масс выделялись сотни и тысячи прекрасных работников-организаторов и агитаторов. Заводским комитетом была создана военная комиссия из трёх человек. Она вела запись на заводе в Красную гвардию. Комиссия в цехах нашла немало добровольных помощников.
В Василеостровском районе одним из наиболее организованных боевых отрядов являлись красногвардейцы Трубочного завода. Как члены большевистской партии, так и беспартийные обучались военному делу с большой охотой. К Октябрю на заводе составился целый батальон — около 2 тысяч человек.
В Василеостровском районе работала Вера Слуцкая — талантливый пропагандист, — один из преданнейших работников большевистской партии. Прикреплённая к району, она с утра явилась на Васильевский остров и весь день проводила на его фабриках и заводах. Среди работниц её звали «Железной».
«Бывало, — вспоминали работницы, — придёшь в общую комнату и слышишь: «А наша-то «Железная» опять всю ночь не спала — посидела, подремала за столом часа два и снова убежала на какую-то фабрику»[68].
К Октябрьским дням заводы Васильевского острова, как и других районов города, ощетинились красногвардейскими штыками.
Заводы в эти дни мало походили на предприятия, скорее — на вооружённый лагерь. То и дело мелькали вооружённые люди, щёлкали затворы. За станками — красногвардейцы, опоясанные через плечо патронами. На дворе завода прилаживают броню из щитов к грузовым машинам, ставят на них пулемёты.
«Нас не пугает предстоящая близкая борьба… мы твёрдо верим, что из неё мы выйдем победителями.
Да здравствует власть в руках Совета рабочих и солдатских депутатов!»[69] — заявляли в своей резолюции рабочие завода «Старый Парвиайнен».
Такие заявления поступали и из других районов Петрограда. В районах наряду с огромным революционным подъёмом царили атмосфера хорошо организованной работы и уверенность в победе. Рабочие готовились к бою.
Боевая подготовка Петроградского комитета показала, что пролетарии столицы имеют в решительном сражении надёжного, стойкого и опытного руководителя.
Условия работы в Москве несколько отличались от Петрограда, где борьбой непосредственно руководил Центральный Комитет большевиков. Основные кадры петроградского пролетариата состояли из металлистов и рабочих тяжёлой промышленности крупных предприятий. Это был «потомственный пролетариат», как их называли, подчёркивая тем самым, что петроградские рабочие давно потеряли связь с деревней. В Москве преобладали текстильщики. Их связь с деревней была теснее. Они медленнее освобождались от мелкобуржуазных влияний. Крупные предприятия Москвы составляли исключение в массе мелких и средних предприятий. Петроградский пролетариат пострадал от военных мобилизаций меньше, чем московский. Правительство старалось не посылать на фронт квалифицированных рабочих. В Москве взамен мобилизованных пришли новые пополнения из деревни, что на некоторое время значительно понизило боеспособность рабочих. Военная организация московских большевиков была значительно слабее военном организации Петрограда.
А главное — в Москве не было такого руководства партийной организацией, какое обеспечивали в Петрограде Ленин и Сталин.
Большим препятствием в деле мобилизации масс являлось то, что, в отличие от Петрограда и всех крупнейших центров, в Москве существовали отдельно Совет рабочих депутатов и Совет солдатских депутатов. Соглашатели всячески тормозили слияние Советов, стремясь тем сохранить своё влияние хотя бы в одном Совете солдатских депутатов, ибо в Совете рабочих депутатов быстро укреплялись большевики.
В Петрограде борьба приняла более острую форму и потому, что тут находилась центральная правительственная власть, и потому, что город включён был в прифронтовую полосу. В Петрограде репрессии были более суровыми. Таких явлений, как расстрел июльской демонстрации, неоднократное закрытие большевистских газет, арест руководителей, Москва не знала. В Москве после июльских дней местные власти ограничились лишь тем, что закрыли для большевиков доступ в казармы и временно запретили митинги под открытым небом.
Однако контрреволюция очень внимательно следила за развитием событий в Москве. Вторая столица, спокойная купеческая Москва, противопоставлялась первой — бурному революционному Петрограду. В Москву собиралось бежать Временное правительство. В Москве заседали «общественные деятели». Под этим «невинным» названием скрывались виднейшие деятели контрреволюции, по существу — её штаб. Москва расположена сравнительно недалеко от Донской области, откуда всегда можно было подтянуть казаков. Словом, Москву контрреволюция считала, якорем спасения. Сюда собирались перебросить побольше сил. Москву предполагали использовать ещё в период Государственного совещания.
Незадолго до него стало известно, что к Москве передвигается 7-й Сибирский казачий полк. Большевистская печать подняла тревогу. На заводах и фабриках выносили резолюции протеста против передвижения казаков. Кто передвигал полк, кто давал распоряжение — никто не сознавался, а те, кто знал, отмалчивались. Большевики прямо назвали Временное правительство виновником передвижения казаков, но Керенский тоже молчал, а командование Московского военного округа слало опровержение за опровержением.
Казачий полк так и не принял участия в выступлении Корнилова: выступление было ликвидировано раньше, чем московская контрреволюция успела придти ему на помощь. Но казаки остались в Москве и под Москвой.
Сейчас, когда вновь началась подготовка наступления против революции, Ставка решила направить в Москву целую кавалерийскую Дивизию.
Взамен присылаемой дивизии было приказано вывести из Москвы 7-й казачий полк. Но контрреволюционеры в Москве рассчитали, что лучше иметь синицу в руках, чем журавля в небе. Командующий Московским военным округом полковник Рябцев срочно попросил оставить полк в Москве. Ставка отменила своё прежнее распоряжение, оставив полк в Москве. Считая это недостаточным, Ставка приказала перебросить ещё 4-й Сибирский казачий полк в Калугу.
Официальным «общественно-демократическим» органом, вокруг которого в Москве сосредоточились боевые силы контрреволюции, была избранная в июне 1917 года городская дума. Руководителем Московской городской думы был правый эсер, городской голова В. В. Руднев — врач по профессии, один из лидеров московской организации эсеров. Он был также и председателем Главного комитета Всероссийского союза городов. Крайне честолюбивый, Руднев претендовал на портфель министра, а может быть, и главы правительства, в случае если бы план организации в Москве нового временного правительства осуществился.
Однако не Руднев располагал реальными силами для борьбы с революцией. Боевые силы были в распоряжении штаба Московского военного округа, во главе которого стоял полковник генерального штаба К. И. Рябцев, — мало даровитый человек типа генштабистов-администраторов царского времени. Волна революции выбросила его на руководящий пост, который заведомо был ему не по плечу. Военный специалист без политического горизонта, он ориентировался на партию эсеров, стоявшую, по его мнению, у власти. Официально эсером он не был, многие считали его народным социалистом.
Рябцев мог опираться только не небольшую часть многотысячного московского гарнизона. Прежде всего — на два военных училища и шесть школ прапорщиков. В кадетских корпусах воспитывались дети дворян и офицеров. Старшие классы могли быть использованы как боевая сила.
В Москве находилось тысяч пятнадцать офицеров — в отпуску, по лазаретам, кадровый состав запасных полков. Все они были на учёте штаба, но не были сведены в единый отряд. Однако, какое количество офицеров будет защищать Временное правительство, никто сказать не мог.
68
Вера Слуцкая. (По материалам Истпарта). В сборнике: В боях. Сборник воспоминаний, посвящённый героической обороне василеостровцев, за 15 лет (1917–1932). Ленинград, издательство Василеостровского райсовета, 1932 г., стр. 68.
69
Резолюция, вынесенная на общем собрании рабочих завода «Старый Парвиайнен» 12 октября. «Рабочий путь» № 39, 18 октября 1917 г.