Партия большевиков, приняла участие в Демократическом совещании не для органической работы, как клеветал Троцкий, а для разоблачения эсеро-меньшевистских маневров.
«… деятельность в Предпарламенте, — читаем мы в резолюции Центрального Комитета от 24 сентября, — должна носить лишь вспомогательный характер, будучи всецело подчинена задачам массовой борьбы»[11].
Но по мере нарастания революционного подъёма, в условиях подготовки вооружённого восстания, даже такая вспомогательная работа в Демократическом совещании была бы ошибочной. Участие большевиков в Демократическом совещании могло создать впечатление в массах, что через совещание можно добиться мира, земли, рабочего контроля над производством. Оставаться в совещании — значило создавать иллюзии мирного развития революции и отвлекать массы от революционного пути. Ленин потребовал сплотить большевистскую фракцию, оставить колеблющихся и уйти с совещания.
«Прочтя эту декларацию, — писал Ленин, — признав решать, а не говорить, действовать, а не писать резолюции, мы должны всю нашу фракцию двинуть на заводы и в казармы: там её место, там нерв жизни, там источник спасения революции, там двигатель Демократического совещания»[12]. Ленин особенно подчёркивал, что сосредоточение всей большевистской фракции на заводах и в казармах позволит нам правильно выбрать момент для начала восстания.
От участия в совещании к бойкоту совещания — такого изменения в тактике партии требовал курс на восстание.
Второе свое письмо в Центральный Комитет большевиков Ленин так и назвал: «Марксизм и восстание». Ленин собрал всё, что говорили о тактике восстания Маркс и Энгельс и что в продолжение многих лет скрывали от массы оппортунисты всех стран. Учение Маркса и Энгельса о восстании выросло на опыте революции 1848 года и на опыте героической Парижской коммуны. Великие учители марксизма следили за каждым взрывом революции, ища в них новые уроки, делая новые выводы. Ленин обобщил высказывания Маркса и Энгельса и свёл их в стройную систему руководящих правил и положений. В письмах, в статьях Ленин неустанно требовал подхода к восстанию, как к искусству. Он указывал, что, решившись на восстание, надо идти до конца. Он убеждал, что для проведения этого плана необходимо собрать решающие силы в решающем пункте и в ходе восстания сохранить моральный перевес над врагом, а для этого ежедневно, ежечасно закреплять успех за успехом, ибо оборона — смерть вооружённого восстания.
Ленин требовал, наконец, чтобы партия большевиков со всей серьёзностью отнеслась к делу технической подготовки восстания. Он писал:
«… чтобы отнестись к восстанию но марксистски, т. е. как к искусству, мы в то же время, не теряя ни минуты, должны организовать штаб повстанческих отрядов, распределить силы, двинуть верные полки на самые важные пункты, окружить Александринку (театр, где заседало Демократическое совещание. — Ред.), занять Петропавловку, арестовать генеральный штаб и правительство, послать к юнкерам и к дикой дивизии такие отряды, которые способны погибнуть, но не дать неприятелю двинуться к центрам города, мы должны мобилизовать вооружённых рабочих, призвать их к отчаянному последнему бою, занять сразу телеграф и телефон, поместить наш штаб восстания у центральной телефонной станции, связать с ним по телефону все заводы, все полки, все пункты вооруженной борьбы и т. д.»[13]
Это ещё не было планом выступления. Все эти замечания, как писал Ленин, являлись лишь иллюстрацией того, что к восстанию надо отнестись, как к искусству. Но если сравнить фактический ход последующих событий с этой иллюстрацией, можно видеть, как глубоко Ленин продумал организацию восстания, как тщательно изучил он условия победы. Ленин не только восстановил и обобщил высказывания Маркса, но и развил его учение, блестяще применив его к конкретным условиям нашей революции.
Свой смелый призыв к партии Ленин закончил выражением бодрой уверенности в победе:
«Взять власть сразу и в Москве, и в Питере (неважно, кто начнёт, может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно»[14].
Письма Ленина обсуждались в Центральном Комитете большевиков 15 сентября. На этом заседании Каменев, впоследствии расстрелянный как враг народа, резко выступил против Ленина. Он доказывал, что Ленин оторвался от жизни. Каменев требовал сжечь письма, называл их «бредом сумасшедшего». Боевой призыв вождя партии испугал тех, кто давно уже вёл борьбу против партии, против Ленина.
Центральный Комитет дал решительный отпор перепуганному предателю. Сталин предложил обсудить письма и разослать их наиболее крупным организациям большевистской партии.
Тогда Каменев зачитал резолюцию, в которой пытался противопоставить Ленина и Центральный Комитет:
«Центральный Комитет, обсудив письма Ленина, отвергает заключающиеся в них практические предложения, призывает все организации следовать только указаниям Центрального Комитета и вновь подтверждает, что Центральный Комитет находит в текущий момент совершенно недопустимым какие-либо выступления на улицу»[15].
Каменев пытался создать впечатление, что Ленин не отражает мнения Центрального Комитета большевиков.
Но подлый маневр не удался. Центральный Комитет отверг предложение Каменева.
Письма Ленина были разосланы по крупнейшим организациям большевистской партии.
Работа Центрального Комитета с момента получения этих писем пошла в духе указаний Ленина.
«Уже с конца сентября, — писал в первую годовщину Великой пролетарской революции Сталин, — Центральный комитет партии большевиков решил мобилизовать все силы партии для организации успешного восстания»[16].
И.В.Сталин.
Был выделен ряд членов Центрального Комитета, которые занялись проверкой сил Красной гвардии, ее вооружением, выявлением складов оружия, учётом воинских частей и настроения их. Была активизирована военная организация большевиков, которая усилила связи с военными частями, создавала там свои ячейки, вела большую пропагандистскую и агитационную работу среди солдат и матросов.
Вся работа по подготовке восстания проходила в самых конспиративных условиях. Дело решалось не на обычных заседаниях с резолюциями и протоколами. Условия работы партии, самые задачи подготовки восстания определяли и своеобразный характер этой работы. Исходя из указаний Владимира Ильича, члены Центрального Комитета устанавливали связи с местными работниками, инструктировали наиболее испытанных из них. Иногда важнейшие решения и организационные меры принимались на ходу, передавались через доверенных людей лично и устно. Всячески избегали писаных инструкций и письменной информации.
В доме Сергиевского братства на Фурштадтской улице — под флагом издательства «Прибой» — помещалась нелегальная штаб-квартира большевиков. Она была расположена в непосредственном соседстве с церковью, почему её в шутку называли «под крестами». Сюда ежедневно со всех концов России являлись представители местных большевистских организаций за помощью и указаниями. Здесь был опорный пункт работы Я. М. Свердлова, державшего в своих руках все организационные связи Центрального Комитета большевиков.
В этот знаменательный период жизни партии, как и всегда вместе с Лениным, организовывал победу товарищ Сталин. На VI съезде партии Сталин выступил как политический руководитель съезда, ближайший помощник Ленина, которому Владимир Ильич доверял осуществление политической линии. Находясь в Центральном Комитете и в редакции центрального органа «Рабочий путь», — так пришлось из-за преследования правительства переименовать «Правду», — Сталин вёл и организаторскую работу и работу по проведению и разъяснению ленинской линии партии большевиков. Роль центрального органа в тех условиях была огромна. Основную политическую ориентировку партийные организации находили в статьях Ленина и Сталина.
11
Протоколы Центрального Комитета РСДРП. Август 1917 — февраль 1918. Москва — Ленинград, Госиздат, 1929 г., стр. 81.
15
Протоколы Центрального Комитета РСДРП. Август 1917 — февраль 1918. Москва, Госиздат, 1929 г., стр. 65.
16
Сталин И. В. Об Октябрьской революции. Сборник статей и речей. Москва, Партиздат, 1932 г., стр. 19.