В то же утро объявлен был состав правительства: председатель и министр внутренних дел - князь Г. Е. Львов, министр иностранных дел - П. Н. Милюков (кадет), военный и морской - А. И. Гучков (октябрист), путей сообщения - Н. В. Некрасов (кадет), торговли и промышленности - А. И. Коновалов (прогрессист), финансов - М. И. Терещенко, просвещения - А. А. Мануйлов (кадет), обер-прокурор Синода - В. Н. Львов, министр земледелия - А. И. Шингарев (кадет), юстиции - А. Ф. Керенский (трудовик), государственный контролер - И. В. Годнев. Шесть человек, т. е. большинство состава, взяты были из того списка "министерства доверия", которое намечалось еще осенью 1915 года.
Вооруженная сила и поддержка масс были на стороне советов, а власть оказалась в руках Временного правительства. Создалось редкое в истории двоевластие. Ленин по этому поводу писал: "В высшей степени замечательное своеобразие нашей революции состоит в том, что она создала двоевластие... В чем состоит двоевластие? В том, что рядом с Временным правительством, правительством буржуазии, сложилось еще слабое, зачаточное, но все-таки несомненно существующее на деле и растущее другое правительство: советы рабочих и солдатских депутатов"[164].
Мало того, советы, выдвинутые победившими рабочими и солдатами, но возглавляемые меньшевиками, сами добровольно признали над собой власть Временного правительства - добровольно отдали завоеванную солдатами и рабочими власть в руки буржуазии. Почему?
Буржуазия как класс была несравненно организованней, чем пролетариат и крестьянство. Особенно усилила эту организованность война. В конфликтах с самодержавием из-за войны и грядущей революции буржуазия фактически подготовила себе будущий аппарат власти. "Власть, - писал Ленин, - досталась в руки этой партии (капиталистам. - Ред.) не случайно, хотя боролись с царскими войсками, проливали кровь за свободу не капиталисты, конечно, а рабочие и крестьяне, матросы и солдаты. Власть досталась в руки партии капиталистов потому, что этот класс имел в руках силу богатства, организации и знания. За время после 1905 года и особенно в течение войны класс капиталистов и примыкающих к ним помещиков в России сделал больше всего успехов в деле своей организации"[165].
Пролетариат оказался менее подготовленным к захвату власти, чем буржуазия. Политически наиболее зрелая часть партии большевиков и пролетариата либо погибла на войне, либо находилась в эмиграции или в далекой сибирской ссылке, либо была рассеяна по всем военным фронтам. Взамен ее пришли новые массы из деревни и менее опытные члены партии. Правда, в большинстве новички-рабочие вышли из бедняцких низов крестьянства и только часть - из кулачества и городской мелкой, буржуазии. Последние спасались от мобилизации, работая в оборонной промышленности. Но и те и другие принесли с собой в пролетарскую среду мелкобуржуазные предрассудки и политическую слепоту. Это обстоятельство временно ослабляло пролетариат.
Наконец огромное значение имело и то обстоятельство, что десятки миллионов людей, политически спавших в "тюрьме народов", как называли царскую Россию, сразу приобщались к политической жизни. Миллионная масса обывателей, мелких буржуа, забитых раньше страшным гнетом, царизма, подавила пролетариат своей численностью. Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула сознательный пролетариат и отчасти даже заразила его идейно. Значительные круги рабочих были захвачены мелкобуржуазными соглашательскими иллюзиями.
Вот почему плоды февральской победы революционных рабочих и крестьян попали в руки буржуазии.
По той же причине в авангарде баррикадных бойцов шли большевики, а в советах очутились в подавляющем большинстве меньшевики и эсеры. Мелкобуржуазная волна на первых порах определила и состав совета, дав перевес мелкобуржуазным лидерам. Пока большевики были заняты борьбой на улицах, эсеро-меньшевики закреплялись в совете. По постановлению Временного исполнительного комитета, избранного Петроградским советом, крупные заводы посылали в совет представителей по одному на тысячу, а предприятия с количеством рабочих меньше тысячи выбирали тоже по одному депутату. При таком представительстве ведущие заводы, на которых было 87 процентов петроградского пролетариата, получили 124 места в совете - лишь на два больше, чем мелкие предприятия, имевшие всего 13 процентов рабочих.