Буржуазия, оставшись без поддержки самодержавия, боялась принять на себя бремя власти. Откровеннее всех признался в этом Шульгин: "Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... Под условием, чтобы императорский караул охранял нас... Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала .у нас кружилась голова и немело сердце"[160].
Теряющие самообладание по мере размаха революции руководители совета пытались силой навязать упирающемуся "хозяину-распорядителю" власть.
Исполнительный комитет совета постановил предоставить Временному комитету по его усмотрению составить список членов правительства, в состав правительства не входить, но передать ему власть на следующих условиях: 1) объявление полной амнистии по всем политическим и религиозным делам, 2) свобода слова, союзов, собраний и стачек, 3) отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений, 4) замена полиции милицией, 5) демократические выборы в органы местного управления, 6) отказ правительства от всяких шагов, предрешающих будущую форму правления, до созыва Учредительного собрания, 7) невывод и неразоружение революционных полков, 8) гражданские права для солдат. Среди требований совета не было ни одного крупного вопроса, из-за которого шла бы острая борьба: ни вопроса о земле, ни мира, ни восьмичасового рабочего дня. Мелкобуржуазные меньшевистско-эсеровские лидеры совета нарочито обошли эти основные вопросы, чтобы не запугать буржуазию.
Временный комитет Государственной думы в ожидании делегации совета очень нервничал. Отовсюду поступали сведения о быстром развитии революции. Из полков звонили, что отношение солдат к офицерам все ухудшается. Как только в правое крыло дворца явилась эсеро-меньшевистская делегация от совета, Родзянко, Милюков стали наперебой рассказывать об анархии в городе, передавали всякие слухи об уличных беспорядках. Лидеры буржуазии сгущали краски, словно запрашивая в предстоящих торгах. Но к их удивлению никто не возражал им. Мелкобуржуазные представители совета сочувственно слушали. Милюков понял,, что посетители из левого крыла Таврического дворца перепуганы революцией не менее, чем хозяева правого. Милюков сразу успокоился и деловито взял в руки условия исполнительного комитета. Условия совета рабочих и солдатских депутатов в общем приемлемы и могут лечь в основу соглашения его с комитетом Государственной думы, заявил Милюков, но добавил, что у него есть пункты, против которых он решительно возражает. Прежде всего пункт об отказе от всяких шагов, предрешающих форму правления. Успокоившийся лидер-буржуа стал уговаривать делегацию принять монархию: вместо Николая посадить на престол его сына при регенте Михаиле. Это была старая программа буржуазии, намеченная еще задолго до революции. "Один - больной ребенок, а другой - совсем глупый человек"[161] уговаривал Милюков, поддержанный Родзянко и другими членами комитета. Милюков снова перечитал все условия соглашения, безоговорочно согласился на созыв Учредительного собрания, но запнулся на том же пункте о форме правления.
В конце спора была принята следующая компромиссная формулировка: "Немедленная подготовка к созыву на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны"[162].
В таком виде пункт не связывал рук Милюкову, условие можно было толковать по-своему.
В последнее требование о правах солдат Милюков тоже внес поправку, облегчающую ему будущую политику: "В пределах, допускаемых военно-техническими условиями"[163].
Легко покончив с предложениями совета, Милюков, в свою очередь, выдвинул одно обязательство: исполнительный комитет совета должен опубликовать декларацию о том, что данное правительство образовалось по соглашению с советом рабочих депутатов и потому заслуживает доверия масс; в декларации должен быть призыв к солдатам признать офицеров.
Заседание кончилось. Временный комитет приступил к с оставлению списка правительства, а представители совета занялись декларацией. Снова сошлись на рассвете 2 марта. Декларация представителей совета не понравилась Милюкову, и он тут же сел ее исправлять. Представители совета выработали все пункты для объявления Временного правительства, а лидер буржуазии Милюков написал декларацию исполнительного комитета. В этой картине отразилась вся сущность будущих отношений между буржуазным правительством и мелкобуржуазными лидерами совета.