Вот все сведения из жизни Фукидида, которые нам известны с его собственных слов; только они и могут считаться вполне достоверными.
По отношению к жизнеописанию Фукидида мы находимся, как может показаться на первый взгляд, в счастливом положении: помимо некоторых отрывочных свидетельств, случайно сообщаемых древними авторами, до нас дошло из поздних веков древности несколько биографий его, а именно: 1) из схолиев Маркеллина к Фукидиду "О жизни Фукидида и свойствах его речи", 2) "Жизнеописание Фукидида" неизвестного автора, 3) краткая заметка в словаре Свиды.
Из них самая обширная — биография, написанная Маркеллином. Кто был Маркеллин, мы не знаем, и относительно этого существует несколько предположений. По большей части в настоящее время его считают ритором V века н. э. Но эти соображения о личности биографа не особенно важны. Важнее то, что Маркеллин в своем трактате ссылается на более древних авторов: историков Кратиппа и Тимея, писателей аттической истории, так называемых "аттидографов", Андротиона, Филохора и Праксифана, александрийского ученого Гермиппа, путешественника Полемона, комментаторов Дидима и Антилла. Время его жизни определяется, с одной стороны, тем, что он упоминает о Дионисии Галикарнасском, писателе I века до н. в., а с другой стороны, тем, что о нем самом впервые упоминает Свида; следовательно, время его жизни относится к какому-либо периоду между началом нашей эры и X веком.
Биография эта дает много сведений о Фукидиде. Хотя у нас нет веских оснований брать под сомнение правдивость большей части их, но бросается в глаза то, что все известия этого жизнеописания или могли быть выведены путем догадки из слов самого Фукидида (как будет показано ниже), или похожи на вымысел, отдаленным источником которого служат опять-таки некоторые произвольно толкуемые намеки самого Фукидида. При ближайшем анализе трактата Маркеллина критика пришла к выводу, что не только у самого Маркеллина, но даже и у более древних упоминаемых им авторов не было других сведений, кроме показаний самого Фукидида [85].
Биография Фукидида, написанная Маркеллином, распадается на три части, из которых только первая принадлежит самому Маркеллину, остальные же две составлены другими авторами на основании этой первой части. Биография неизвестного автора, как и биография в словаре Свиды, тоже восходят к биографии Маркеллина и потому самостоятельного значения не имеют.
Таким образом, если почти единственным вполне надежным источником для воссоздания биографии Фукидида служат его собственные заметки, указанные выше, то вполне естественно, что мы знаем о жизни автора очень мало. Так, прежде всего мы не знаем точно ни года рождения, ни года смерти его.
Год рождения Фукидида определяется на основании следующих данных. По свидетельству Памфилы, "Фукидиду в начале Пелопоннесской войны [т. е. в 431 г. до н. э.], кажется, было 40 лет"; стало быть", он родился в 471 г. Однако это свидетельство ослабляется теми же соображениями, какие приведены выше для определения года рождения Геродота по указанию Памфилы[86]. Свида в своей заметке, о Фукидиде также говорит, что он "процветал" (ἤκμαζε) в 87-ю олимпиаду (432-429 гг. до н. э.). Очевидно, это сообщение (восходящее, вероятно, к Аполлодору) выведено лишь путем догадки из слов Фукидида, что он "пережил всю войну, будучи сознательным человеком", и понято в том смысле, что историк способен был приступить к столь серьезному труду не раньше, как в цветущем возрасте, т. е. сорока лет.
Правда, это только гипотеза, но если она верна, то ясно, что сообщения Памфилы и Свиды никакой цены не имеют.
В противоречии с этими свидетельствами находится показание Маркеллина (§ 34), по которому Фукидид умер в возрасте свыше 50 лет, не доведя своего труда до конца. Слова "свыше 50 лет" — выражение неопределенное, они могут значить и 51 год и 59 лет. Так как год смерти Фукидида нельзя считать раньше года окончания Пелопоннесской войны (404 г.), то на основании этой заметки следовало бы предполагать рождение Фукидида не раньше как между 463 и 455 гг. Вероятно свидетельство Маркеллина также основано на приведенных выше словах Фукидида, которые Свида истолковал в том смысле, что Фукидид при окончании войны не был еще очень стар, а за зрелый его возраст в начале войны он принимал более ранний — лет около 25.
85
Это довольно вероятно уже потому, что Фукидид самый важный период своей жизни провел вне родины, более ранний период ее мог быть забыт соотечественниками во время его изгнания. Вернулся он на родину стариком, вероятно уже не игравшим никакой политической роли, и вскоре по возвращении умер. Таким образом, едва ли кто мог особенно интересоваться его биографией.