Но, с другой стороны, Геродот указывает и на хорошие черты характера Ксеркса. Рассердившись на Артабана за высказанное им мнение, он уже вечером того же дня раскаялся в этом и признал свою неправоту не только перед оскорбленным Артабаном, но и перед собранием персов: "Когда я услышал мнение Артабана, — сказал он, — то в первое мгновение молодость во мне закипела, и я бросил человеку, старшему меня, слова менее пристойные, чем следовало; но теперь я сознал свою ошибку и последую его совету" (VII, 11-15).
Ахемен, брат Ксеркса, старается очернить в его глазах Демарата, но Ксеркс резко говорит ему: "Я приказываю воздерживаться впредь от злословия против Демарата, так как он связан со мною узами гостеприимства" (VII, 236-237).
Ксеркс умел ценить людей, полезных ему, например, Артемисию (VIII, 69, 88), Маскама (VII, 106), Бога (VII, 107), Артахея (VII, 117). Рассказывая, что Ксеркс не захотел мстить спартанцам казнью посланных ими Спертия и Булиса, Геродот говорит, что Ксеркс по своему великодушию сказал им, что не уподобится спартанцам: "Они нарушили обычаи, признаваемые всеми людьми, убив глашатаев, а он не сделает того, что ставит им в укор, и убийством послов не избавит спартанцев от их вины" (VII, 136).
Такие противоречия в характеристиках скорее всего можно объяснить тем принципом, которого держался Геродот, передавая разные версии событий: "Я обязан передавать то, что говорят, но вовсе не обязан верить этому".
7. ЭПИЗОДЫ В "ИСТОРИИ" ГЕРОДОТА
Как уже отмечалось, главная нить повествования Геродота (о вражде и борьбе Востока с Западом) постоянно прерывается (особенно в первых пяти книгах) отступлениями, так называемыми "эпизодами". Эпизоды 'бывают иногда значительного размера; рассказ о Египте, например, занимает всю книгу II. Эпизоды обыкновенно приводятся по какому-нибудь поводу, например при упоминании о каком-нибудь лице, предмете, действии, месте; попутно сообщаются сведения, имеющие более близкое или далекое отношение к нему.
Эпизодов в истории так много, что историческое повествование часто служит только рамкой, в которую вставлены рассказы, не имеющие прямого отношения к главной нити повествования.
Геродота интересовали история и география описываемых стран, лица и события, памятники и предания, природа и животные, жители, их, верования, нравы и обычаи, жилища и одежда, вера в чудеса и предзнаменования. Обо всем этом он говорит с эпическими подробностями, с любовью останавливаясь на деталях, на чисто анекдотических чертах.
С историко-литературной точки зрения особенно важны эпизоды, имеющие характер народной саги, новеллы и даже сказки, так как нам почти ничего неизвестно о существовании такой народной литературы в древней Греции доэллинистического периода. Однако такая литература, несомненно, существовала [77].
Что касается литературной обработки устного народного творчества, то мы имеем положительные исторические свидетельства о появлении литературных повестей прежде всего в Ионии и ее колониях — местностях, имевших гораздо более случаев соприкасаться с иноземными странами, нежели народы европейской Эллады.
Так, существовало собрание "Милетских рассказов", правда, может быть, более позднего времени сравнительно с временем Геродота[78], но "Сибаритские рассказы", упомянутые Аристофаном в "Осах" (ст. 1259 — Αἰσωπικὸν γέλοιον ἤ Συβαριτικόν), должны быть приблизительно современны Геродоту; вероятно, из них Аристофан приводит цитату в "Осах" (ст. 1435-1440). В этих "Сибаритских рассказах", в противоположность басням Эзопа, действующими лицами были не животные, а люди[79].
Интересным доказательством склонности к созданию новелл в эту эпоху служит появление их в области исторического предания, где нам гораздо легче ознакомиться с ними. Как в средние века авторы новелл включали в круг обрабатываемых ими сюжетов рассказы о выдающихся деятелях этой эпохи и о важнейших ее событиях, окружая их цепью вымыслов и анекдотов, так точно и в Греции новелла вторгается в область истории и все исторические сочинения VII и VI веков до н. э. полны такими новеллистическими прибавками. Особенно благоприятными для создания вымыслов были образы древней истории Востока, с которыми греки тогда впервые стали знакомиться ближе. Но и история политических деятелей древней Греции была не чужда таких прикрас, как это видно по анекдотам о вполне историческом Солоне, о различных тираннах Греции, особенно интересовавших новеллистов, да и вообще по целому ряду рассказов, которыми полна "История" Геродота.
77
См. т. I, стр. 60–62, 64–66, в частности, о египетских и ливийских рассказах, стр. 65, прим. 2.
78
«Милетские рассказы» относятся скорее всего ко II веку до н. э., но сюжеты их взяты, несомненно, из старой ионийской новеллистики.