Но послушаем самого историка, который, суммируя значение нового документального материала для истории, одновременно дает выразительную характеристику общества микенских греков. «Только вновь найденные надписи, — пишет Лурье, — убедили нас окончательно в том, что описываемые Гомером греческие общества микенской эпохи были не примитив-
ными родовыми общинами, «военными демократиями», а централизованными государствами с большим бюрократическим аппаратом, частной собственностью на землю и развитым рабовладением. С другой стороны, мы увидели, что эти государства не были деспотиями восточного типа: наряду с vanaka (по-ви-димому, «божественным царем») стоит не только «воевода», но и народ (zamo, damos), распоряжающийся большими пространствами земли и даже имеющий своих рабов. Это были государства, в которых особым почетом и значением, наряду с представителями культа, пользовались ремесленники (в противоположность обществу, изображаемому Гомером) и т. д.».
5
Проведенного обзора, мы думаем, вполне достаточно, чтобы показать объемность и яркость вклада С. Я. Лурье в разработку древнегреческой истории. Подчеркнем, однако, еще одну примечательную особенность исторических трудов Лурье — силу их воздействия на читателей. Действительно, они никого не оставляли равнодушным, даже если и не вызывали совершенного согласия. Причиной тому были не только глубокая эрудиция и тонкость мысли ученого, но и сильнейший эмоциональный заряд, реакция на древнюю историю как на нечто не просто интересное, но по существу и близкое, задевающее за нутро ощутимым созвучием с современностью. Ярчайшим примером такой реакции надо считать написанную Лурье еще в молодые годы книжку «Антисемитизм в древнем мире» (Пг., 1922), ко
торая, естественно, вызвала живой отклик в русской прессе, почти немедленно была переведена и издана в Германии, а позднее также и в Израиле.
Разумеется, такая позиция возможна лишь для страстной натуры, каким и был Лурье. Как отмечено его биографами, «античность никогда не была для Соломона Яковлевича далеким прошлым, куда он мог бы уйти от повседневной действительности. Произведения древнегреческих писателей воспринимались им как живая литература. Он никак не мог примириться с распространенным среди литературоведов представлением об «особом мышлении» людей древнего мира. Более того, продолжают те же авторы, «в Афинах V—IV вв. у Соломона Яковлевича были свои друзья и враги. Противников политической свободы в Древней Греции он ненавидел столь же страстно, как и душителей демократии XX века.. .».
Будучи сам убежденным демократом, С. Я. Лурье всегда симпатизировал афинской демократии и был готов защищать ее от любых нападок. Совершенно иным было его отношение
Лурье С. Я. Язык и культура Микенской Греции. М., 1957. С. 11
6 Амусин И. Д., Ботвинник М. Н., Глускина Л. М. Памяти учителя. С. 228.
7 Там же.
к олигархической Спарте: он с неприязнью отзывался о казарменной муштре спартиатов и полицейском строе жизни в Спартанском государстве и написал специальную статью против тенденций идеализировать спартанские порядки и спартанскую доблесть, чем особенно увлекалась в 30-е годы немецкая нацистская историография. Среди древних писателей его любимцами были близкие народу и демократии Архилох, Эврипид и, конечно же, Аристофан. А среди ученых его особенно привлекали своим демократизмом и открытостью ко всему интересному, хотя бы и чужеземному, отец истории Геродот, а в новое время — Генрих Шлиман и Майкл Вентрис. С последним он подружился (разумеется, только заочно, по переписке), восхищался его ярким дарованием и приветливым характером и горестно переживал его раннюю трагическую гибель.
Наряду с собственно историческими (или историко-филологическими) штудиями другим важным направлением исследовательской работы С. Я. Лурье было изучение духовной культуры древних греков — их общественной мысли, философии и науки. И здесь у него были свои любимые темы и герои. В греческой философии его более всего интересовало формирование материалистической доктрины в связи с развитием естественнонаучных знаний. С разных сторон подходил он к этой теме и разные персонажи привлекали его внимание: выразитель радикальных социологических взглядов, решительный критик установившихся порядков, в том числе и института рабства, софист Антифонт, которого он, как и некоторые другие новейшие ученые, отличал от одноименного реакционного оратора; другой софист, обосновывавший целесообразность и закономерность демократических порядков, Протагор; наиболее результативный из ранних натурфилософов, творец оригинальной диалектике-материалистической системы Гераклит. Но более всего привлекало его творчество великого материалиста древности Демокрита. Не с сокра-тиками Платоном и Аристотелем, как это обычно делают, а с Демокритом, разработавшим концепцию атомного строения материи, связывал Лурье кульминацию научно-философской мысли в Античной Греции. Творчеству Демокрита он посвятил целую серию работ, в том числе и книгу, вышедшую в серии «Жизнь замечательных людей» (Демокрит. М., 1937).