В бытность старшеклассником Мамонов стал барабанщиком дворового ансамбля «Экспресс», базовым двором которого была воспетая еще Гиляровским знаменитая Малюшенка между Большим Каретным и Цветным бульваром. В самой варварской форме «Экспресс» исполнял стандарты «битлов», «роллингов» и даже только успевших зародиться Led Zeppelin. Уже тогда юный Петр проявлял тягу к мультиинструментализму: по рассказам очевидцев, он, бывало, играл и на дешевых клавишах – причем с такой былинной экспрессией, что клавиатура оказывалась залита кровью. А однажды на «джем-сейшене» в дружественной школе № 636 Мамонов, как всегда, барабанил, а вот Липницкий пел (!) модную, не так давно записанную в оригинале «Satisfaction». Впрочем, после окончания школы период музицирования для друзей прервался более чем на десятилетие.
Период меломании, однако, продолжался. В начале 70-х друзья знакомятся с молодым коллекционером грампластинок Артемом Троицким: конкретно Липницкого с ним особенно сблизила обоюдная любовь к творчеству Van Der Graaf Generator. Помимо того, они активно тусовались с золотым поколением московских хиппи, во главе которых стоял знаменитый Юра «Солнышко» Бояков, и не пропускали ни одного концерта культовых в «волосатой» среде «Ветров Перемен» Александра Лермана. Вялый хиппистский пацифизм, впрочем, претил экспрессивному нутру Петра Николаевича. Дело доходило порой до открытых конфликтов: однажды Мамонов настолько озлобился, что отлупил зарвавшуюся волосню досками от скамеек. Гораздо больше его менталитету подошли бы идеалы панк-движения, но для этого будущий солист «Звуков Му» родился слишком рано.
Не любил Мамонов и «Машину времени». Если Липницкий охотно посещал концерты Макаревича и Кє в той самой 30-й школе, то Петр Николаевич принципиально обходил их стороной. «Мамонов всегда вел себя по отношению к „Машине“ крайне агрессивно, – вспоминает Липницкий. – Никогда не здоровался, смотрел волком. Было полное ощущение, что вот-вот даст кулаком по дыне. Свойством его артистического таланта всегда было категорическое нетерпение пошлости – то есть отсутствия вкуса и стиля».
Между тем нашим героям нужно было как-то зарабатывать на жизнь. Липницкий вскоре с головой уходит в теневой антикварный бизнес, а вот Мамонову решения финансовых вопросов даются с большим трудом. Он попеременно осваивает и забрасывает непостижимо широкий спектр профессий: работает наборщиком в типографии, заведующим отделом писем в журнале «Пионер», банщиком, лифтером, корректором, рабочим в продуктовом магазине, в бойлерной на ТЭЦ и, наконец, переводчиком с норвежского (к слову, последнюю и самую цивильную в этом списке специальность будущему творцу подарила его мама, Валентина Петровна Мамонова, известная переводчица со скандинавских языков). Перед глазами будущего артиста, как в калейдоскопе, сменяли друг друга сюрреалистические картинки иллюстрированной энциклопедии советской жизни. Накопившиеся параноидальные впечатления переплавятся в дальнейшем в творчество. Причем иногда – самым простейшим образом: например, работая в «Пионере», Петр Николаевич увлекался патологическими стихами, которые присылали в журнал безумные советские дети. Одно такое особо отъявленное стихотворение превратилось впоследствии в текст песни «Звуков Му» «Восторг».
Сам Мамонов стихи писал уже в 70-е годы, но, возможно, непосредственный толчок к песенному творчеству ему дала любовная драма, случившаяся в жизни Петра Николаевича на рубеже десятилетий.
«В 1979 году у Мамонова, который к тому времени уже был женат первым браком, подходившим к концу, появилась новая девушка – Оля Горохова по кличке „Мозги“,– вспоминает Липницкий. – Кличка была обусловлена тем, что она любила говорить мужчинам: „У тебя нет мозгов“. Лечила: дескать, мужчина должен женщину обеспечивать. Именно ей были посвящены „Муха – источник заразы“, „Люляки баб“ и некоторые другие ранние песни „Звуков Му“. Познакомились мы с ней в ресторане „Сосновый бор“ на Рублевском шоссе в Горках-2, куда приехали на концерт „Удачного приобретения“. Они тогда выступали „золотым составом“: Вайт, Матецкий, Михаил „Петрович“ Соколов…»