Часовой действовал по шаблону: сгреб Руса и засунул сзади под плащ-палатку. Кот испытал эффект дежавю и стал возмущенно хлестать коварного изменщика хвостом, попутно вцепившись когтями в бока.
Часовой охнул, но виду не подал, продолжая изображать бдительного военнослужащего на охране и обороне вверенного ему объекта. Начальник гауптвахты , выйдя из ярко освещенного коридора на темный плац ,невольно прищурился и не спеша огляделся по сторонам. Вокруг все было спокойно и на своих местах.
Вон ворота, фонари все светят, перегоревших нет -и это славно. Вон часовой уставился, стоит как положено, глазами меня ест. Что то в фигуре часового показалось начальнику гауптвахты смутно знакомым. Присмотревшись, начальник гауптвахты ахнул: из под плащ-палатки часового торчал рыжий хвост!!! И он был живой!! И часовой мастерски им вымахивал!!! Или размахивал? Вместе с преданным выражением лица часового это смотрелось бы и комично, например на экране телевизора, но не в этот раз. Увы. Не в этот раз.
Псхику начальника гауптвахты спасло то, что за сегодня в его жизни это был уже второй часовой с хвостом. Поэтому быстро развернувшись, начальник «губы» срываясь на рысь, бросился обратно к себе в кабинет. Часовой, проводив начальника гауптвахты недоуменным взглядом, решил позвонить начальнику караула.
– Товарищ капитан-лейтенант, заберите кота!
Тем временем начальник гауптвахты грустно смотрел на себя в зеркало и размышлял о своей карьере, которая прекратилась так быстро и внезапно. В шизофрению верить не хотелось отчаянно. Психом быть уволенным – перспектива позорная и для себя, и для семьи. Кстати, как это повлияет на размер пенсии? И будут ли меня теперь лечить в дурдоме? А если будут, то с какой периодичностью? Или можно договориться на амбулаторное лечение, без закрытия в психушку, так сказать, на дневном стационаре? Или можно посимулировать здоровье, сколько возможно? Тьфу, что за мысли! Почему это произошло именно со мной, а не с каким-нибудь козлом типа прапорщика Сидорова?
Кстати, о Сидорове… Начальник гауптвахты набрал телефон фельдшера гауптвахты.
– Слышь, Валера, ты же вроде в психдиспансере практику проходил?
– И, че?-насторожился Сидоров.
– Да ниче. Как психа от нормального отличить?
– А Вам зачем? – вопросом на вопрос ответил пройдоха Сидоров.
– Надо. По служебной необходимости. Срочно – для пущей убедительности подпустил металла в голосе начальник гауптвахты.
– В госпиталь надо везти, на исследования .
– Нет, ты не понял! Здесь и сейчас! Срочно!
– Тогда тесты есть всякие. На вопросы человек отвечает, и в конце результат по баллам. Сразу видно псих или не псих!
– А у тебя тесты лично есть?
– А Вам с картинками или без?
Начальник гауптвахты тихо взвыл, стиснул трубку служебного телефона и мысленно посчитал до десяти. И начал выплевывать в трубку слова как короткие, на три патрона, автоматные очереди – Мне, срочно, сюда! Тесты! Похрен какие! Времени у тебя минута!
– Зайдите ко мне в фельдшерскую. Над топчаном полка. На ней синяя папка. В папке всякие тесты . Только на место верните. И ничего на картинках не рисуйте! – доложил перетрухнувший Сидоров.
Бросив трубку на стол, начальник гауптвахты бросился в путь за психическим здоровьем. Подбежав в фельдшерской, начальник «губы» вспомнил, что впопыхах забыл ключи. Чертыхнувшись, бросился обратно к себе за ключами. Потом, зажав ключи в потной ладони ,метнулся к вожделенной фельдшерской. Ключи оказались не теми. Процесс забега был повторен с перекрытием нормативных показателей.
Часовой общих камер, наблюдая за челночным бегом начальника гауптвахты всерьез задумался, а не доложить ли по данному факту в караульное помещение? Раньше такой физической активности за начальником «губы» не наблюдалось. И это настораживало.
Наконец начальник гауптвахты добрался до вожделенной синей папки с картинками. Вывалив содержимое на топчан, он лихорадочно уставился на вываленное. Изобилие и многообразие красочного наглядного материала завораживало. Потом, взяв себя в руки сгреб все вываленное обратно в папку, и с достоинством прошествовал к себе в кабинет. Тяжесть папки приятно успокаивала и обещала, что все будет хорошо. Как раньше.
Закрывшись на ключ изнутри, начальник гауптвахты приступил к тестированию и диагностике себя. Этот процесс оказался неожиданно увлекательным настолько, что мысли о дурдоме на время отошли на задний план.
В одних тестах нужно было отвечать на заковыристые вопросы, в других внимательно рассматривать диковинные картинки и придумывать им названия, в следующем тесте нужно было пялиться на чернильные пятна, придуманные стопроцентным психом, и так далее ,и тому подобное. Из-за того, что на кону стояло собственное благополучие, то к тестам начальник гауптвахты подошел максимально серьезно и отвечал искренне, и не задумываясь, как того требовали инструкции к тестам. Из-за этого начальник гауптвахты внезапно пристально взглянул на себя со стороны и задумался о своей сути (или сущности), бренности бытия и приоритете духовного над земным. Захотелось все бросить и уйти в паломничество, найти духовного учителя, приобщиться к сакральным ценностям или на худой конец пойти в дельфинарий.