Явную хронологическую несообразность встречаем мы и в сведениях о послании негусу. Согласно всем сведениям, послом к нему был Амр б. Умаййа ад-Дамри [+47]. Но в тексте послания мы читаем: «…посылаю к тебе сына моего дяди, Джа'фара, и с ним одного из мусульман» [+48]. Допустим, что «один из мусульман» — Амр б. Умаййа, но почему тогда в письме не названо имя посла? И наконец, Джа'фар не мог быть в это время послан Мухаммадом к негусу, так как еще не уезжал из Эфиопии. Точно так же Амр б. ал-Ас не мог в 7 г. х. доставить письмо Мухаммада правителю Омана, поскольку в то время еще не был мусульманином (принял ислам в сафаре 8/3I.V-28.V1 629 г.) [+49].
К этим объективно обоснованным сомнениям в отправлении всех посланий сразу после Худайбии можно добавить и чисто логическое соображение; человек, которого не пропустили в Мекку совершить паломничество, вряд ли чувствовал себя вправе в почти приказном тоне обращаться к Ираклию или Хосрову II с письмом такого содержания:
«Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
От Мухаммада, посланника Аллаха, Хосрову, государю ('азим) Фарса. Мир тому, кто следует правильным путем и верует в Аллаха и его посланника и свидетельствует, что нет божества, кроме Аллаха, единственного, не имеющего сотоварищей, и что Мухаммад — раб его и посланник. Призываю тебя молиться Аллаху, ведь я посланник Аллаха ко всем людям, чтобы я увещевал тех, кто жив, и доказывал правоту этих слов неверующим. Прими ислам, и будешь спасен, а если откажешься, то, воистину, будет на тебе грех [веры] магов» [+50].
Как пишут средневековые авторы, Хосров II, услышав содержание письма, разгневался и разорвал его. Этому можно поверить, если подобное послание когда-нибудь приходило к кому-то из последних Сасанидов.
Современные мусульманские историки подтверждают достоверность изложенного события и самого текста письма указанием на существование подлинника этого послания, написанного на коже со следом надрыва его Хосровом [+51]. Кроме того, имеются в разное время обнаруженные и опубликованные тексты писем на коже Ираклию, ал-Мукаукису, негусу и правителю Бахрейна, вокруг которых более столетия идет дискуссия. Наиболее рьяный защитник их подлинности М. Хамидуллах приводит в доказательство совпадение их текстов с текстами, фигурирующими в исторических сочинениях, характер почерка и надпись на приложенной к ним печати, соответствующую тому, что сообщают историки и хадисоведы о печати Мухаммада [+52].
К сожалению, до сих пор отсутствует исследование материала этих документов современными физическими методами, если не считать того, что эксперты Британского музея, знакомившиеся с письмом негусу в конце 30-х годов, высказали сомнение в степени его древности [+53].
Наиболее красноречивым опровержением подлинности этих пяти «документов» является как раз то, что они дошли до нас в таком количестве. Даже сохранение одного из них было бы чудом (как чудом можно назвать сохранение любого документа подобной древности), но сохранение пяти документов, разосланных в разные концы света, выходит за пределы вероятного. С чисто текстологической точки зрения совпадение текстов этих документов с приводимыми в источниках является не доказательством их подлинности, а аргументом против, так как во всех других случаях, когда представляется возможность проверки, оказывается, что исходный текст (даже если он первоначально был точно скопирован) при переписках неминуемо искажается.
Невозможно поверить, чтобы тексты всех пяти документов были без искажений сохранены в исторических сочинениях, гораздо вероятнее, что именно тексты посланий, воспроизведенные в исторических сочинениях, были скопированы древними фальсификаторами. Остается еще вероятность, что мы имеем дело с древними копиями вторых экземпляров посланий (так называемых отпусков), сохранявшихся в государственном архиве первых халифов, но тогда надрыв на «письме Хосрову» говорит о том, что перед нами явная фальсификация.
Наконец, древний облик почерка, на который ссылается Хамидуллах, воспроизводит не рукописный почерк, а арабские граффити и простейшие надписи на камнях VII–VIII вв. [+54].
Итак, приходится смириться с тем, что в нашем распоряжении имеется лишь приблизительная передача содержания писем, направленных Мухаммадом в разные годы. И все же, как бы скептически мы ни относились к достоверности сообщений средневековых историков, приходится признать по крайней мере один случай несомненного серьезного контакта с правителем страны за пределами Аравии — с «ал-Мукаукисом», наместником Египта Георгием, который в начале 7 г. х. (май-июнь 628 г.) прислал Мухаммеду подарки: двух сестер-невольниц с евнухом, мула и одежды из коптских тканей [+55]. Одну из невольниц, Марию, Мухаммад взял себе в наложницы, а другую подарил Хассану б. Сабиту. Различные обстоятельства, связанные с этими историческими личностями, не оставляют никаких сомнений в реальности этого подарка. Иное дело, что мы не знаем, что получил от Мухаммада Георгий, о чем шли переговоры с посланцем Мухаммада. Во всяком случае, до конца 629 г., когда была завоевана Мекка, Мухаммад вряд ли обращался к кому-то, кроме ближайших соседей, с предложением принять ислам. Насколько можно судить по имеющимся сведениям, он отличался трезвым взглядом на ситуацию и, несмотря на убеждение в своей особой миссии, не ставил перед собой нереальных целей. Тем более, что до конца жизни считал, что его миссия касается вразумления одних только арабов.
БИТВА ПРИ МУТЕ
Летом 629 г. Ираклий прибыл в Сирию для наведения в ней порядка после персидской оккупации. Предстояло торжественное водружение креста на храме «Гроба господня». Иерусалим готовился к празднику. Кто готовил императору подарки, кто ожидал их от него. Вспомнилось предательство евреев, помогавших персам овладеть некоторыми городами. В Тиберии они встретили императора богатыми подарками, испрашивая помилование, и получили его. Иерусалимцы, не забывшие кровавую бойню 614 г., добились от Ираклия изгнания евреев из Иерусалима и запрещения проживать в радиусе трех миль от него.
Вести о событиях в Сирии и Палестине, несомненно, доходили до Медины, и Мухаммад интересовался ими. Возможно, в связи с этим он направил посла в Бусру, но по дороге, в Муте, того задержал и убил Шурахбил б. Амр, местный гассанидский правитель. Узнав об этом, Мухаммад собрал большее, чем когда-либо, войско в 3000 человек и поставил во главе своего любимца Зайда б. ал-Харису, с ним пошли Джа'фар б. Абу Талиб, Абдаллах б. Раваха и Халид б. ал-Валид.
Шурахбил заранее узнал об этих сборах и сумел подготовиться. Его разведка встретилась с мусульманами уже в районе Вади-л-Кура, в столкновении погиб брат Шурахбила, тем не менее цель была достигнута, неожиданность нападения, на которую надеялись мусульмане, была сорвана. Когда Зайд подошел к Ма'ану, то оказалось, что дальнейший путь преграждает многочисленный противник [+56]. Двое суток он стоял в нерешительности, некоторые советовали ему подождать подкрепления из Медины, наконец возобладало мнение Абдаллаха б. Равахи — напасть на противника и победить или погибнуть во славу Аллаха.