[+87] Glubb, 1966; Колесников, 1982, с. 57–60.
[+88] Таб., I, 2016. Датировка сражения в «саду смерти» раби' I [Йа'к, т. 2, с. 147] явно ошибочна, так как в этом случае, с одной стороны, слишком велик разрыв между походом на ал-Бутах, а с другой, как мы увидим дальше, возникают сложности с датировкой военных действий в Ираке.
[+89] Халифа, с. 85.
[+90] Существует версия, что битва названа «битвой цепей» из-за того, что персидские воины сковали себя цепями, чтобы не отступить [Таб., I, 2023], но маловероятно, чтобы войско, совершавшее быстрые маневры в степи для упреждения противника, несколько раз сковывалось и расковывалось. Скорее можно подумать, что цепи были взяты самоуверенным персидским военачальником, чтобы торжественно провести в них закованных пленных арабов.
[+91] Glubb, 1966, с. 126.
[+92] Ал-Йа'куби [BGA, pars 7, с. 180] приводит такой маршрут от Басры на Мекку: от Басры (современного Эз-Зубайра) до ал-Манджашании — 8 миль, оттуда до ал-Хуфайра (может быть прочтен и как ал-Хафир, с долгим и) — 10 миль, оттуда до ар-Рухайла — 28 миль, оттуда до аш-Шаджи — 29 миль, далее до ал-Харджа — 23 мили, затем до Хафар Аби Муса (или Аби Мавийа) — 26 миль. Ар-Рухайл (или ар-Рахил) сохранил свое название до наших дней (Карта Ирака, составленная Ибрахимом Хилми ал-Гури, изд. Дар мактабат аш-Шахба, Халеб, б. г.), но расстояние до него от аз-Зубайра — около 115 км, что значительно больше указанных в дорожнике 46 миль. В другую сторону, от ар-Рухайла до Хафар Аби Муса, соответствующего современному Хафар-эль-Батин, — около 160 км, т. е. почти точно 78 миль. В первом случае расхождение с дорожником скорее всего объясняется пропуском числа десятков в числе миль первого перегона, такие пропуски встречаются нередко.
[+93] Таб., I, 2023.
[+94] Балаз., Ф., с. 241–242; Азди, с. 57–58.
[+95] Азди, с. 63–64.
[+96] Glubb, 1966, с. 126, 128 и карта XII.
[+97] Musil, 1927, с. 293.
[+98] Таб., I, 2230.
[+99] Там же, 2029–2036.
[+100] Glubb, 1966, с. 128; Musil, 1927, с. 295.
[+101] Таб., I, 2035.
[+102] Там же, 2038–2040.
[+103] Он якобы узнал о свержении Ардашира, сына Шируйе ([Таб., I, 2038], о смерти Ардашира в том году см. также [Таб., I, 2053]), что расходится с другими сведениями о времени гибели Ардашира, принятыми, в частности, А. И. Колесниковым [1970, с. 90]; в связи с событиями следующего года не сколько раз упоминаются Азармидухт и Буран (духт), правившие после Ардашира [Таб., I, 2163, 2165, 2168–2172, 2179, 2209]. Согласно Халифе (с. 58), Буран воцарилась в 9/630-31 г., была свергнута (или умерла) в 10/631-32 г. (ср. [Колесников, 1982, с. 58]).
[+104] Таб., I, 2041. Похожий разговор ведет Халид (согласно ал-Азди) со старцем арабом, дядей ал-Мусанны, в ан-Нибадже, куда Халид попал на пути из Убуллы в Хиру [Азди, с. 61].
[+105] Таб., I, с. 2044–2045. Приводимый здесь текст по формуляру отличается от других договоров того же времени. Отсутствие некоторых непременных пунктов вызывает подозрение в его подлинности — прежде всего отсутствие пунктов о неприкосновенности церквей и имущества жителей (ср. [Балаз., Ф., с. 121, 123, 130]).
[+106] Балаз., Ф., с. 243.
[+107] Таб., I, 2050.
[+108] Musil, 1927, с. 292.
[+109] Халифа, с. 86.
[+110] Таб., I, 2182–2183, 2202.
[+111] Йак., т. 1, с. 111 — видимо, на основании указания ат-Табари [I, 2202].
[+112] Musil, 1927, с. 294.
[+113] Балаз., Ф., с. 246. Повествование Сайфа о том, как в походе на Анбар пришлось по дороге бросить верблюдиц, готовых родить, как потом заваливали ров Анбара телами истощенных дорогой верблюдов, пространные разговоры Халида с анбарцами [Таб., I, 2059–2060] вызывают недоверие. Согласно ал-Азди, Халид завоевал Анбар, а затем Айн Тамр на пути в Сирию в 634 г. [Азди, с. 69].
[+114] По мнению А. Мусиля [Musil, 1927, с. 308], Акка встретил Халида на дороге в Анбар, в 55 км севернее Айн Тамра, но это основывается только на предположении, что Халид шел из Анбара, а не из Хиры.
Акка был казнен за то, что непочтительно называл Халида просто по имени, без отчества или имени сына [Таб., I, 2065].
[+115] Если справедливо наше мнение, что неясная дата 3 раджаба (13 сентября) у Халифы (с. 86) может относиться не к договору с Уллайсом, а, например, ко времени взятия Айн Тамра или осаде Анбара, то Халид не мог выйти из Хиры раньше 20–25 сентября. От Хиры до Думат ал-Джандал — около 600 км, на преодоление которых нужно около полумесяца, следовательно, в Думат ал-Джандал он оказался в середине октября.
[+116] Ал-Хусайд, по сведениям Йакута [т. 2, с. 280],- вади на правом берегу Евфрата «между Куфой и Сирией». Ал-Ханафис же А. Мусил [Musil, 1927, с. 134, примеч. 70] отождествляет с Эль-Казимайном (ныне северо-западная окраина Багдада), ссылаясь на сведения ат-Табари о походе ал-Мусанны в 634 г. [Таб., I, 2203–2204], однако там определенно говорится, что, двигаясь от Уллайса («другого Уллайса»), он попал сначала в ал-Ханафис, а потом в Анбар, т. е. ал-Ханафис был южнее Анбара на правом берегу Евфрата. Это доказывается и тем, что после разгрома под ал-Хусайдом персидский гарнизон ал-Ханафиса бежал не в сторону центра Ирака, куда путь ему был отрезан, а на запад к таглибитам.
[+117] Ал-Мусаййах, по мнению А. Мусиля [Musil, 1927, с. 311],- Айн Арнаб.
[+118] А. Мусил [Musil, 1927, с. 312] отождествляет этот пункт с Джубейлат-эс-Сни на южном склоне Джебел Бишр.
[+119] Таб., I, 2068–2075.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, через двадцать лет после начала проповеди Мухаммада вся Аравия приняла новую религию, признавая не столько убедительность теологических аргументов, сколько вооруженную силу, созданную первоначальным ядром общины мусульман. Эта сила была невелика, но в условиях Аравии того времени при отсутствии твердой политической власти ее хватило для постепенного расширения сферы влияния, и чем больше эта сфера расширялась, тем легче было преодолевать сопротивление остававшихся. Вскоре основой военной мощи нового политического образования стали отряды бедуинов, так что внешне «го нетрудно принять за одно из тех государств кочевников, каких немало складывалось в раннем средневековье в разных частях Евразии. Существенное различие заключалось в том, что во главе стояли не кочевники, а горожане и земледельцы Мекки и Медины, которые вроде бы и недалеко ушли в своем социальном и культурном развитии от бедуинской массы, но представляли иную систему мышления, более близкую и приемлемую как для оседлых йеменцев, так и для жителей Средиземноморья и Ирана, с которыми им еще предстоит столкнуться.
Начавшее формироваться мусульманское государство Аравии неминуемо должно было бы в конце концов подпасть под культурное влияние более мощного культурного и экономического потенциала Южной Аравии, но военно-политическая ситуация, сложившаяся после ирано-византийской войны, способствовала распространению его на Ближний Восток с постепенным перемещением туда экономического и политического центра Халифата. О том, как это происходило, мы постараемся показать в следующем томе.