Весьма разнообразным было и техническое оснащение аптек. В повседневной практике использовали весы, перегонные кубы, реторты, разнообразную керамическую и стеклянную посуду. Реформы армии и государственного устройства, начатые Петром I, для растущего войска и административного аппарата требовали квалифицированных лекарей и новых лекарств. В 1701 г. молодой царь издал указ, в котором говорилось «…для всяких надобных и потребных лекарств быть в Москве вновь осьми аптекам».
Вопрос о существовании на Руси алхимии и алхимиков до настоящего времени остается предметов научных дискуссий. Ни одного собственно алхимического трактата на территории России не сохранилось. Поэтому многие специалисты склоняются к мнению, что алхимия на Руси не получила сколько-нибудь заметного распространения, хотя труды знаменитых ученых Западной Европы — Альберта Магнуса, Раймонда Луллия и Михаила Сендивогия — были известны в XVII–XVIII вв. Не в пример астрологии, к алхимии всегда было отрицательное отношение. В глазах большинства людей алхимики были сродни чернокнижникам и колдунам. К тому же следует помнить, что алхимические знания могли проникнуть в Московское государство только с Запада, а против всего западного («из немец») резко протестовала православная церковь{79}.
Неоднократно «обладатели» философского камня предлагали услуги московским государям. Известно, что голландский алхимик Г. ван дер Хейден послал царю Михаилу Романову трактат под названием «Изъяснение об алхимической мудрости или о философском камне, врачующем все болезни». Отклика на такие обращения из Московского государства не последовало{80}.
Тем не менее, в истории осталось несколько упоминаний о русских алхимиках. Одна из записей в Пискаревском летописце, датируемая 1596 г., сообщает, что в Твери появился человек, умевший добывать серебро и золото из руды. Вскоре его доставили ко двору царя Федора Иоанновича, где предоставили возможность продемонстрировать свое умение. Однако гостю не удалось удивить царя и бояр чудесным превращением. Разгневанный Федор Иоаннович приказал умертвить самозванца, заставив его выпить чашу с ртутью{81}. H. А. Фигуровский высказывал иную точку зрения, отстаивая непричастность несчастного мастера к алхимии{82}. Он полагал, что Федор Иоаннович пригласил ко двору «рудознатцев», надеясь пополнить казну серебром и золотом за счет простого рецепта.
В начале XVIII столетия среди московских обывателей дурной славой пользовалась Сухарева башня, где в 1700–1715 гг. размещалась Школа математических и навигацких наук, а позднее и астрономическая обсерватория одного из сподвижников Петра I — Я.В. Брюса. Брюс слыл весьма образованным человеком и владел лучшей в России того времени библиотекой, включавшей книги на русском и многих иностранных языках (всего свыше полутора тысяч томов). По завещанию библиотека была оставлена Академии наук. Как свидетельствуют дошедшие до нас легенды, в Сухаревой башне Брюс занимался не только астрономическими наблюдениями, но и увлеченно проводил алхимические эксперименты. Именно страсть к астрологии и алхимии послужила причиной тому, что москвичи называли Я. Брюса чернокнижником, предсказателем и волшебником. Его имя сделалось в каком-то смысле нарицательным для «колдуна» (интересно, что такую же репутацию имели в Шотландии и Англии практически все короли из рода Брюсов).
В процессе развития многих отраслей ремесленного производства в течение X–XVII вв. на Руси был накоплен обширный комплекс химико-технических знаний и практических навыков{83}. Постепенное осмысление этих знаний на определенном этапе явилось самой главной из объективных предпосылок, создания подлинно научной химии.
Немаловажную роль в этом процессе сыграли также книги — своды и сборники практических сведений. В XVII в. наиболее известными среди таких изданий являются «Устав» Онисима Михайлова и другие «Воинские книги». Описанию свойств химических веществ и их назначению в этих изданиях отводится много места: перечислены сера, селитра, уксус, нашатырь, сурьма, камфора, бура, нефть и др. — всего до 50 веществ различного происхождения. Приводя рецепты приготовления пороха и горючих смесей, авторы сообщали и о различных химических операциях. Роль этих книг в формировании почвы для появления химической науки в России была заметно больше по сравнению с натурфилософскими статьями, содержавшимися в «Шестодневе» экзарха Болгарского или в «Изборнике Святослава»{84}. В первой из них было представлено слегка видоизмененное учение Аристотеля об элементах-качествах (см. т. 1, глава 3, п. 3.5). Кроме того, в книге экзарха Болгарского Иоанна впервые на Руси появился термин «химия». Автор трактовал его как «химос, — еже суть соци всего овоща»{85}. В «Изборнике Святослава» объяснялись понятия качества, количества, измеряемого, меры, веса, образа. Тем не менее, содержание этих книг оставалось непонятным и недоступным ремесленнику-практику.