Под «началами» или «элементами» М.В. Ломоносов подразумевал не «аристотелевские начала», представления о которых господствовали в умах большинства химиков того времени, а «первоначальные частицы», т. е. атомы, из которых сложены все тела{111}. Французский историк химии Люс Ланжевен, сравнивая корпускулярную теорию Бойля и учение Ломоносова, справедливо отметил, что «корпускулярная теория материи со времени Бойля совершенно не развивалась. Химики не интересовались ею. Большой заслугой Ломоносова является то, что он воскресил ее в новой форме, более разработанной, более близкой к наблюдаемым фактам»{112}. Русский ученый рассматривал все явления природы как результат движения и взаимодействия «элементов» и «корпускул», из которых, по его мнению, состоит материальный мир. «Если, — писал Б.Н. Меншуткин, — …заменить выражение «элемент» через атом, «корпускула» — через частицу или молекулу, «начало» — назвать простым телом, химическим элементом, — то мы получим ту атомистическую систему, которая ныне принята в химии…»{113}.
М.В. Ломоносов высказал гениальную по тем временам мысль о том, что различие свойств химических соединений зависит не только от «качества» атомов, входящих в их состав, но и от их неодинакового расположения. «…Основание того, что свойственно природным телам, — писал он, — нужно искать в качествах корпускул и способе их взаимного расположения…»{114}.
Необходимо подчеркнуть, что программа химических исследований, основанная на атомно-корпускулярных представлениях, которую декларировал русский академик, не вписывалась в общую тематику работ того времени, направленных преимущественно на изучение качественного и количественного состава веществ. Теория флогистона, которая практически безраздельно владела умами химиков середины XVIII в. (см. т. 1, глава 6, п. 6.5), нисколько не нуждалась в атомно-корпускулярных представлениях. Осознавая сложившуюся атмосферу вокруг генеральной линии в химических изысканиях, М.В. Ломоносов отдавал себе отчет в том, что разработка его атомно-молекулярной теории не встретит сочувствия и поддержки среди ведущих ученых «просвещенной» Европы. В письме к Л. Эйлеру он писал: «… даже всю систему корпускулярной философии мог бы я опубликовать, однако боюсь, как бы не показалось, что я даю ученому миру незрелый плод скороспелого ума, если я выскажу много нового, что по большей части противоположно взглядам, принятым великими мужами»{115}.
Согласно теории русского ученого, только от «качества корпускул», их движения и взаимного проникновения частиц зависит химическая реакция. Эти положения атомно-корпускулярной теории М.В. Ломоносова оказались самыми жизнеспособными — чем ближе к современности, тем глубже осознавалась их фундаментальность{116}.
1.4.4. М.В. Ломоносов и закон сохранения массы вещества
Идеи о вечности и неуничтожимости материи высказывали различные ученые еще в XVII в.{117}. В 1620 г. Ф. Бэкон (см. т. 1, глава 5, п. 5.4) сформулировал закон сохранения массы вещества в следующей формулировке: «… нет в природе ничего вернее … двойного предложения: «Из ничего — ничего не происходит» и «Ничто не уничтожается». Все количество материи или ее сумма остается постоянной и не увеличивается и не уменьшается»{118}. Р. Декарт в 1644 г. (см. т. 1, глава 5, п. 5.4) также высказывал положение о сохранении количества материи. Вывод о постоянстве массы вытекал из работы И. Ньютона 1687 г. «Математические начала натуральной философии» (см. т. 1, глава 6, и. 6.1). Однако все эти высказывания носили характер общефилософских постулатов[6], не подтвержденных никакими экспериментальными доказательствами. Поэтому ученые-химики зачастую воспринимали их как голословные утверждения и не использовали в качестве теоретической основы своих исследований. Этот факт доказывает долговременная дискуссия о положительной или отрицательной массе флогистона (см. т. 1, глава 6, и. 6.5).
Как считает Ю.И. Соловьев{119}, эксперименты М.В. Ломоносова были, прежде всего, связаны с проверкой мнения Р. Бойля о том, что частицы огня имеют массу. Эту проблему затрагивали многие ученые на протяжении XVI–XVII вв. В 1756 г. М.В. Ломоносов в своей лаборатории воспроизвел опыты Р. Бойля. Он осуществил две серии экспериментов. При этом он два раза взвешивал реакционные сосуды: до и после прокаливания металлов. В одной из этих серий опытов он вскрыл реторты после прокаливания металлов и обнаружил увеличение их массы. Во второй серии ученый не вскрывал реторты перед окончательным взвешиванием. Он установил, что масса запаянных сосудов осталась неизменной до и после прокаливания. М.В. Ломоносов пришел к заключению: «… славного Роберта Бойла мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес сожженного металла остается в одной мере»{120}.
6