Без автора
История хитрого плута, лиса Рейнарда
Об Осле, который не хотел идти на созванный Львом парламент.
Лев издал эдикт о том, чтобы все животные явились к нему, а когда они собрались, спросил, кого нету. Ему ответили, что отсутствует один Осел, который с удовольствием пасся на сочном зеленом лугу. Чтобы его привести, Лев отправил Волка, поскольку тот силен, и Лиса, поскольку умен. Добравшись до Осла, они объявили ему, что он должен появиться перед Львом, подобно остальным животным, чтобы смиренно выслушать его эдикт. Осел ответил, что наделен привилегией, избавляющей его от всевозможных эдиктов и запретов, какие только будут изданы. Посланцы попросили показать им привилегию, и Осел согласился. Тут между Волком и Лисом возник спор, кому привилегию читать; жребий выпал Лису, попросившего Осла показать ее. А Осел ответил: «Тщательно прочти то, что написано под задней правой ногой». Лис подошел, и от удара у него вылетели глаза. А Волк на это: «Самые знающие среди клириков отнюдь не самые осторожные».
Мир плутоватого Лиса, хоть и создавался не один день, суть плоть и кровь средневековой культуры. Стенографисток в то время еще не существовало, и сухие документы не демонстрируют во всей красе прения сторон настолько, насколько это удается перевоплотившимся животным. Суд над Рейнардом — лучшая запись судебного процесса, дошедшая до нас от времен весьма неблизких. Она раскрывает не столько букву закона (а законы писались в изобилии), сколько суровую реальность происходящего. Цикл «Романа о Лисе» хорош тем, что это модель, слепок с живой действительности, готовый существовать с этой действительностью параллельно и на равных правах.
Ученые мужи на протяжении столетий спорят о том, откуда взялся «Роман о Лисе». Плут Рейнард проник в курятник, где на насестах сидели рыцарские романы, абсолютно неожиданно и поселился там надолго. Из всех известных циклов «Роман о Лисе» по своей сложности и разветвленности уступает разве что преданиям о короле Артуре. Когда речь заходит о лисьей национальности, одни, вслед за Якобом Гриммом, склонны считать его германцем (в пользу этого говорят значимые имена в романе), другие склонны видеть в Лисе французского персонажа. Из версий, известных ныне, самые древние принадлежат действительно старофранцузской словесности. Однако не следует забывать, что первые изображения плута появились задолго до самого романа и находятся на территории Английского королевства, где в те времена правил французский язык. Так что число претендентов вряд ли сужается.
«Роман о Лисе» появился не на пустом месте. Ему предшествовала многотысячелетняя басенная традиция, изображавшая лиса мошенником и плутом. Сыграла роль и еще одна, существенная, деталь. Лис — рыжий парень, а доверия к рыжим в европейской культуре никогда не было. В XIV веке детей пугали Рыжим Иудеем, в одном из трактатов по физиогномике говорится: «Волосы рыжие, густые и прямые обозначают весьма зловредного, высокомерного, самонадеянного, завистливого, злобного обманщика и хитроватого. Волосы рыжие и тонкие обозначают скрывающего гнев и часто замышляющего многие козни, более молчаливого, но составляющего про себя злые планы. Волосы тонкие, рыжие и кудрявые обозначают более гневливого и долго помнящего зло, льстивого и не соблюдающего в совершенстве договор любви. Волосы рыжие, густые и кудрявые обозначают высокомерного и чванливого, легкого, бодрого притворщика или лжеца, однако весьма милостивого в товарищеских отношениях и по настроению много тратящего» [1]. В латинской поэме «Руодлиб», первом из рыцарских, авантюрных романов, сохранившихся до нашего времени в двух рукописях XI века, король дает Руодлибу совет: «Никогда не выбирай себе рыжего друга, ибо в гневе он всегда забывает о верности, ведь зловещие признаки сочетаются с гневом неутихающим. Хотя он и добр, однако в нем сидит обман, которого избежать не сможешь, да еще сам замараешься: дотронешься до дегтя — и под ногтями грязи не вычистишь» (фрагмент 5, строки 451 — 456). Ассоциации были прямые и очевидные. Лисица не самый популярный персонаж Эзоповых басен (в этом она уступает и собакам, и льву, и ослу), зато на одном из папирусов весьма сомнительного содержания изображены фривольные забавы животных, подражающих людям, в том числе и лисы. Лисица оказалась среди персонажей, запечатленных «Физиологом»: «Лиса — это очень коварное животное, оно порождает обман. Как проголодается и не обнаружит, чем наесться, то ложится отдыхать в расщелине на соломе, распластается на спине и затаит дыхание. А птицы, решив, что она умерла, спускаются на нее, чтобы склевать, но она хватает их и снова ложится. Так птицы погибают дурной смертью. А дьявол во всем уже тоже мертв, равно как и дело рук его. И те, кто хотят приобщиться плоти его, умирают. Из плоти его исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мтф. 15, 19). Так и Ирод был уподоблен лисице (Лук. 13, 32). И записаны слова Спасителя: Лисы имеют норы (Мтф. 8, 20; Лук. 9, 58). А в „Песне Песней": Ловите нам лис, лисенят, которые портят виноградники (Песн. 2, 15). И Давид в 62-м псалме: „Станут добычей лис". Хорошо Физиолог сказал о лисе». В средневековых бестиариях рассказ о притворившейся мертвой лисе оказался дополнен впечатляющей деталью: лиса, перед тем как притвориться мертвой, «валяется в красной грязи, чтобы казалось, будто она изранена», а для большей достоверности высовывает из пасти язык. Среди литературных прототипов «Романа о Лисе» называют в первую очередь две латинские поэмы «Избавление узника, описанное через аллегорию» и «Изенгрим». «Избавление узника», созданное в XI веке, выводит на первый план Волка, пойманного им Теленка и Выдру, история Лиса, враждующего с Волком из поколения в поколение, становится центральным сюжетом, по отношению к которому бегство сообразительного Теленка из когтей Волка представляет рамочную фабулу [2] Участь Волка незавидна: своими рогами Бык пригвоздил его к стволу дерева. Поэма Ниварда Гентского «Изенгрим» была закончена около 1148 года (после неудачи Второго крестового похода) [3], в ней Волк также выступает в роли главного действующего лица, а Лис Рейнард — непременного злодея, мстящего Волку за единожды произнесенную угрозу: «Ты станешь добычей моей!».
Немало в «Романе о Лисе» позаимствовано из сборников средневековых новелл или примеров. Уже основоположник этого жанра Петр Альфонсин (иудей по рождению, принявший в 1106 году крещение и с тех пор разоблачавший своих былых сородичей с упорством неофита) включил историю о Лисе в свою книгу «Наставления клирикам» [4]: «Рассказывают об одном пахаре, чьи быки отказывались вести прямую борозду. Он на них: „Волки съедят вас!" Волк, услыхав это, затаился. И вот, когда день стал клониться к вечеру и пахарь выпряг быков из плуга, Волк пришел к нему со словами: „Отдай мне быков, как ты обещал!" А пахарь: „Я клятвой своих слов не скреплял". А Волк ему: „Я должен получить то, что мне обещано". Они договорились, что отправятся к судье, а по дороге им встретился Лис. „Что за тяжба?" — спросил хитрый Лис. Они поведали Лису о том, как все было. „К чему вам искать другого судью, я смогу вас рассудить как следует. Но прежде позвольте мне посоветоваться сначала с одним из вас, а потом с другим, и, если я смогу привести вас к согласию без суда, я не буду оглашать решение; если же нет — устроим прения". На том и порешили. Лис сперва уединился с пахарем и говорит: „Если дашь одну курицу мне и еще одну — моей супруге, то получишь быков!" Пахарь согласился. Тогда Лис сказал Волку: „Послушай, друг, твои заслуги требуют того, чтобы я постарался ради тебя. Вот я тут говорил с пахарем, и он, если ты отдашь ему быков в целости и сохранности, обещает выдать тебе головку сыра размером с большой щит". Волк на это согласился. Тогда Лис добавил: „Позволь пахарю увести своих быков, а я отведу тебя туда, где у него припасены сыры, чтобы ты выбрал тот, который тебе больше всего понравится". Волк, поддавшись на хитрость Лиса, позволил пахарю уйти вместе с быками. Лис, шныряя то туда то сюда, старался сбить Волка с пути. Наконец настала ночь, и тут Лис привел Волка к глубокому колодцу. В это время в небе прямо над колодцем стояла полная луна, которая отражалась на дне, и вот Лис показал это отражение Волку и говорит: „Это и есть тот самый обещанный сыр! Спускайся, если хочешь, и ешь!" А Волк: „Спускайся ты первый, и, если не сможешь поднять одной головки, клянусь, сделаю, что скажешь". При этих словах они увидели веревку, которая спускалась в колодец, к одному концу веревки было привязано одно ведро, а к другому — другое, и они висели так, что когда одно спускалось, другое поднималось. Едва Лис это увидел, он, будто послушавшись Волка, сел в ведро и спустился на дно. Обрадованный, Волк стал спрашивать: „Чего ты не несешь мне сыру?" А Лис: „Не могу, слишком уж он большой, садись в другое ведро и спускайся, как ты и клялся". Когда Волк сел в ведро, то от большого веса оно тут же спустилось вниз, а другое, с Лисом, поднялось наверх: он-то был легче. Лис молча вылез из колодца и оставил Волка на дне. Как тот, кто ради будущего отказывается от вещей, которые имеет сегодня, Волк не получил ни быка, ни сыра». Петр Альфонсин также упоминает и историю о том, как Лис встретил на полях только что родившегося Мула и пожелал узнать о его происхождении.
[1]
Перевод с лат. Д. Захаровой. Традиция эта давняя, еще в «Физиогномике», приписываемой Аристотелю, сказано: «Огненно-рыжие коварны; это подтверждается на примере лисиц».
[2]
Русскому читателю известна как раз эта, рамочная, часть, опубликованная в переводе. Е. Грабарь-Пассек, — см.: Памятники средневековой латинской литературы X — XII веков. М., 1972.
[3]
Отрывки из поэмы переведены на русский язык М. Л. Гаспаровым (см.: Памятники средневековой латинской литературы X — XII веков. М., 1972. С. 461 — 468).
[4]
Отдельные новеллы из «Наставлений клирикам» переводились Т. А. Миллер (Памятники средневековой латинской литературы Х-ХИ веков. М., 1972. С. 177-180) и С. В. Поляковой (Средневековые латинские новеллы. Л., 1980. С. 308 — 331).