Гражданские права и власть Константинопольского патриарха представляют явление новое в Восточной Церкви и напоминают в некотором отношении папство прежних времен с его светской властью. Сфера гражданской юрисдикции патриарха гораздо обширнее церковной; как глава нации, то есть своих единоверцев302, он есть гражданский начальник христиан не только Константинопольского патриархата, но и вообще всех православных христиан, подвластных Турции. Поэтому патриарх при содействии епархиального духовенства наблюдает за поведением их как граждан по отношению к правительству и обществу, следит за исполнением ими постановлений и распоряжений правительства и тому подобное. При этом в случае нарушения ими тех или других правительственных распоряжений или в случае маловажных проступков и преступлений, совершенных ими, каковы, например, нарушение общественного спокойствия, кража и прочее, он имеет право подвергать их своему суду. Кроме дел так называемых уголовных, патриарх разбирает и гражданские дела христиан. Таковы, например, дела о завещаниях имущества, наследствах, дела по долговым обязательствам и прочее. Решения патриарха по всем этим делам признаются турецким правительством имеющими обязательную силу.
Как церковными, так и гражданскими правами и властью патриарх пользуется при участии своего Синода, который остался при нем в прежнем виде и в тех же отношениях к нему, в каких был при византийских императорах. Только со времен патриарха Самуила! (1764-1780 гг.), произведшего некоторую реформу в патриаршем управлении, Синод поставлен был в несколько иные отношения к патриарху, как об этом будет изложено ниже.
Все почетные права и привилегии, принадлежавшие Константинопольскому патриарху в прежние времена, остались за ним и при турецком владычестве. Так, он по-прежнему называется Всесвятейшим Архиепископом Константинополя — Нового Рима и Вселенским Патриархом; по-прежнему при нем остался его двор, состоящий из тех же должностных лиц, с разделением их на пятерицы, и тому подобное.
Таким образом, права и власть Константинопольского патриарха при турецком владычестве не только не уменьшились, но еще увеличились. Правда, на практике патриарх не всегда имел возможность свободно пользоваться своими правами и властью вследствие деспотизма турецкого правительства, но все-таки вышеупомянутые права и власть всегда считались принадлежностью патриаршего сана и патриарх всегда был лицом почетным и имеющим важное значение. Таким он является и в глазах турецкого правительства, и в глазах христиан. Турецкое правительство видело и видит в патриархе представителя более десяти миллионов своих иноверных подданных; при его посредстве оно имеет возможность поддерживать в христианском населении порядок управления, обнародовать между христианами свои распоряжения и настаивать на выполнении их и тому подобное. Словом, патриарх со своей духовной и гражданской властью, которую турецкое правительство имеет возможность по своему произволу направлять для осуществления своих видов, является для него важным чиновником в государстве. Христиане, и именно греки, также всегда смотрели и смотрят на патриарха как на своего представителя, только, конечно, с другой точки зрения. Кроме того, что он для них лицо священное, как первый иерарх Церкви, они видят в нем представителя своей национальности в смысле чисто политическом. Потеряв с падением Константинополя свою политическую самостоятельность и лишившись в императорах политического центра, связывавшего их в одно государственное целое, греки сосредоточили все свои политические симпатии на Константинопольском патриархе. Патриарх является у них носителем их национального единства; вокруг него как политического центра группируются все греки и в нем видят залог восстановления своей политической независимости.
§ 11. Искательство многими патриаршего престола и гибельные следствия сего искательства
Обширные права и власть Константинопольского патриарха, а также влиятельное и почетное положение его в государстве естественно располагали многих из греческого духовенства к искательству патриаршего престола. А так как греки издавна отличались страстью к интригам и проискам всякого рода, то при искательстве патриаршего престола претенденты на него не стеснялись в выборе средств для достижения своих целей. Еще в правление Геннадия Схолария (1453-1459 гг.), в самое тяжелое для Константинопольской патриархии время, явились такие претенденты на патриарший престол; Геннадий, огорченный их происками, добровольно оставил кафедру. При четвертом преемнике Геннадия Марке (в 1469 г.) искательство патриаршего престола проявилось уже во всей силе. Первым выступил трапезундский монах Симеон. Он прибыл в Константинополь вместе с другими трапезундскими переселенцами после завоевания Трапезунда Магометом II в 1461 году. Здесь Симеон и его соотечественники, из которых некоторые приняли мусульманство, стали хлопотать о захвате патриаршего престола в свои руки. Воспользовавшись неудовольствием клириков на патриарха Марка, заботившегося о поддержании строгой церковной дисциплины, трапезундцы оклеветали его пред султаном и просили низложить его, а на место его поставить Симеона; при этом они поднесли султану 1000 червонцев, а Симеон отказался на будущее время от содержания, назначенного патриарху от казны. Магомет много смеялся над неразумием греков, которые не только предлагали ему деспотически поступать с патриархами, но еще платили за это деньги; однако согласился на их предложение, — низложил Марка и приказал поставить Симеона. С этого времени вошло уже в закон, чтобы каждый новый патриарх при вступлении на престол давал султану подарок — пескезий, сам не получая от казны содержания. Симеон недолго был патриархом; против него восстали на соборе очень многие греческие архиереи. Мачеха Магомета, христианка Мария, покончила волнения в патриархии возведением на престол своего духовника, одного митрополита, Дионисия (1470-1474 гг.), человека вполне достойного патриаршества, причем, чтобы получить разрешение султана, поднесла ему 2000 червонцев. Пескезий стал, таким образом, возрастать все больше и больше. После Дионисия Симеон Трапезундский опять занял патриарший престол со взносом 2000 золотых и продержался на нем некоторое время (до 1475 года), пока не явился новый искатель патриаршей кафедры в лице сербского монаха Рафаила, который предложил султану за возведение его на патриарший престол вносить ежегодно по 2000 червонцев и, кроме того, при возведении обязался дать 500 червонцев. Предложение принято — Симеон низвержен303, а Рафаил возведен (1475-1476 гг.). С этого времени патриархи, кроме пескезия, обязаны были платить еще ежегодную подать — харадж. В следующие времена пескезий и харадж постоянно возрастали, потому что постоянно являлись искатели патриаршего престола, увеличивавшие их. Так, в конце XVI столетия, по низложении Иеремии II (в 1584 г.), невежественный монах Пахомий купил патриарший престол за 10000 золотых, а после низложения Пахомия, в 1585 году, митрополиту Феолепту патриаршая кафедра обошлась в 20000 золотых. Бывали случаи, когда получение патриаршего престола обходилось в 100000 золотых и даже 150000, так как кроме подарков султану вновь назначаемые патриархи должны были давать еще подарки великому визирю, придворным чиновникам, евнухам, женам султана и прочим.
302
Турецкое правительство не различало и не различает своих христианских подданных по национальностям: для него, по его теократическим воззрениям, все христианские подданные, исповедующие