§9. Нападки Юлиана на христианство
Список литературы см. в §4.
Последним, кто непосредственно и систематически нападал на христианскую религию, был император Юлиан. Желая объяснить всему миру причину своего отступничества, зимними вечерами 363 г. в Антиохии он писал труд против христиан, дошедший до нас, по крайней мере, фрагментарно, в опровержении его Кириллом Александрийским, которое написано около 432 г. В трех книгах, а может, и в семи (Кирилл упоминает только три[113]), нет и следа бесстрастной философской или исторической оценки такого внушительного явления, каким было христианство. Юлиан не имел представления об основополагающих идеях греха и искупления или важнейших добродетелях кротости и любви. Он полностью придерживался представлений натурализма, в котором природный свет Гелиоса затмевает мягкое сияние Царя истины, а восхищение мирским величием не оставляет места для признания духовной славы самоотречения. Юлиан повторил аргументы Цельса и Порфирия в видоизмененной форме, расширил их (благодаря своему более глубокому, чем у них, знанию Писания, букве которого его обучили, когда он получил свое клерикальное образование) и вложил в них озлобленность и ненависть отступника, плохо сочетавшиеся с его знаменитой веротерпимостью и совершенно не позволявшие ему видеть положительные стороны своих оппонентов. Он называет «религию Галилеянина» нечестивой человеческой выдумкой, сплавом худших элементов иудаизма и язычества, не включающим в себя никаких благих черт ни одного, ни другого — то есть ни полноценной, хотя и несколько суровой, дисциплины первого, ни благочестивой веры в богов, свойственной второму. Поэтому он сравнивает христиан с пиявками, которые высасывают всю нечистую кровь и оставляют чистую. По его мнению, Иисус, «умерший еврей», не совершил при жизни ничего замечательного, в отличие от языческих героев, но только исцелял хромых и слепых и изгонял бесов из одержимых, которые не играли никакой роли в обществе[114]. Он смог убедить только немногих невежественных крестьян и даже не привлек на Свою сторону собственных родственников[115]. Ни Матфей, ни Марк, ни Лука, ни Павел не называли Его Богом. Иоанн первым пошел так далеко и с помощью хитрых уловок добился того, что его взгляд был принят[116]. Позже христиане еще больше извратили это его учение и отказались от иудейской системы жертвоприношений и церемониального закона, который Сам Иисус дал им на все времена и объявил непреложным[117]. Всеобщая религия в условиях существования разнообразных национальных характеров казалась Юлиану неразумной и невозможной идеей. Он постарался найти в Библии противоречия и нелепости. История Моисея о сотворении мира недостаточно полна и несравнима с платоновской. Ева была дана Адаму как помощница, но сбила его с истинного пути. Змей говорит по–человечески, и его проклинают, хотя он оказывает великую услугу человеку, помогая ему обрести знание добра и зла. Моисей описывает Бога как ревнивого, учит монотеизму, но в политеистическом духе, и ангелов называет богами.
Моральные предписания Десяти Заповедей приняты и у язычников, за исключением заповедей против поклонения другим богам и о субботе. Юлиан предпочитает Моисею Ликурга и Солона. Что же касается Самсона и Давида, то доблесть их была не так уж велика, многие греки и египтяне превосходили их, и все их влияние ограничивалось узкими пределами Иудеи. У иудеев никогда не было великого полководца, который сравнился бы с Александром Македонским или Цезарем. Соломона не сравнить с Феогнидом, Сократом и другими греческими мудрецами; более того, говорится, что он поддавался влиянию женщин, а следовательно, его нельзя причислять и к мудрецам. Павел был архипредателем: он называет Бога то Богом иудеев, то Богом язычников, то и тем и другим; нередко он противоречит Ветхому Завету, Христу и самому себе, и вообще приспосабливает свое учение к обстоятельствам. Языческий император считает нелепостью представление о том, что христианское крещение способно очистить от тяжких грехов, — оно ведь не может вылечить бородавки, подагру или другие телесные немощи. Библию он ставит гораздо ниже эллинистической литературы и утверждает, что она превратила людей в рабов, в то время как изучение классиков воспитало великих героев и философов. Первых христиан он считает презренными людьми, а христиан своей эпохи обвиняет в невежестве, нетерпимости и поклонении мертвецам, костям и деревянным крестам.
113
В предисловии к своему опровержению,
114
Кирилл опускает худшие высказывания Юлиана о Христе, но цитирует следующее
116
«Ни Павел, — говорит он (Кирилл, 1. х, р. 327), ни Матфей, ни Лука, ни Марк не осмеливались назвать Иисуса Богом. Но честный Иоанн (ό χρηστόσ Ιωάννης), понимая, что множество людей в городах Греции и Италии увлеклось этим безумием, и слыша также, как я предполагаю, что могилы Петра и Павла уважаемы и посещаемы не только частным образом, первым решил выдвинуть это учение».