Эта ужасная картина христианской церкви V века, конечно же, во многом представляет собой преувеличение, созданное из аскетического и монашеского рвения, но в целом она отражает реальность. Это обратная сторона медали, позволяющая нам лучше понять моральные и психологические причины окончательного распада Западной Римской империи.
Глава III. Союз Церкви и государства и его влияние на общественную мораль и религию
Источники
Церковные законы христианских императоров от Константина до Юстиниана, собранные в Codex Theodosianus, 438 г. (издан с ученым комментарием, Jac. Gothofredus, Lyons, 1668, 6 vols, fol.; позже — J. D. Ritter, Lips., 1736, 7 vols.; и в более недавнее время с новыми найденными книгами и фрагментами — G. Haenel, Bonn, 1842); также Codex Justinianeus, 534 г. (во многих изданиях Corpus juris civilis Romani). Также Евсевий: Vita Constant. и H. Eccl., 1. x. С другой стороны, жалобы отцов церкви, особенно Григория Назианзина, Златоуста и Августина (в их проповедях) на обмирщение христиан того времени.
Литература
С. G. de Rhoer: Dissertationes de effectu religionis Christianae in jurisprudentiam Romanam. Groning., 1776. Martini: Die Einführung der christl. Religion als Staatsreligion im röm. Reiche durch Constantin. Münch., 1813. H. O. de Meysenburg: De Christ, religionis vi et effectu in jus civile. Gött. 1828. C. Riffel (католик): Gesch. Darstellung des Verhältnisses zwischen Kirche u. Staat. Mainz., 1838, vol. i. Troplong: De l'influence du Christianisme sur le droit civil des Romains. Par., 1843. P. Ε. Lind: Christendommens inflydelse paa den sociale forfatning. Kjobenh., 1852. B. C. Cooper: The Free Church of Ancient Christendom and its Subjugation by Constantine. Lond., 1851(7).
См. также: Gibbon, ch. xx. Schröckh, несколько разделов начиная с vol. v. Neander, iii, 273–303. Milman, Anc. Christ. Book iv, ch. 1.
§13. Новое положение церкви в империи
Из предыдущей главы мы узнали, как христианство постепенно вытеснило греко–римское язычество и стало официальной религией империи кесарей. С того времени церковь и государство, хотя между ними часто возникали столкновения, оставались едиными в Европе либо на иерархических основаниях, когда земная власть находилась в подчинении у духовной, либо на цезарепапистских основаниях, когда духовная власть смешивалась с земной (в Соединенных же Штатах Америки с конца XVIII века эти две власти мирно и независимо стояли бок о бок). Теперь церковь могла оказывать влияние на государство, но вместе с тем и государство могло оказывать влияние на церковь. Это взаимовлияние принесло как выгоды, так и потери, как благословения, так и проклятия для обеих сторон.
Мученики и исповедники первых трех столетий, ожидавшие приближавшегося конца света и желавшие скорейшего возвращения Господа, не могли и помыслить о такой великой и внезапной перемене, с которой мы сталкиваемся в начале этого периода взаимоотношений римского государства с христианской церковью. Тертуллиан считал даже, что христианская вера несовместима с должностью римского императора[131]. Однако священники и народ очень быстро и легко приспособились к новому порядку вещей и признали в нем воспроизведение теократической организации Божьего народа при Ветхом Завете. Секты несогласных, не получившие никакой выгоды от этого союза, но подвергшиеся гонениям со стороны государства и утвердившегося католичества, особенно донатисты, протестовали против вмешательства земной власти в религиозные вопросы[132]. Язычники, которые теперь массово обращались в христианство, давно привыкли к союзу политики и религии, императорского и жреческого достоинства. Они не могли представить себе государства без какого‑либо культа, как бы он ни назывался. Когда язычество в империи изжило себя, а иудаизм со своей национальной исключительностью и стационарным характером оказался совершенно непригоден для этой роли, на трон пришлось взойти христианству.
131
132
Так, карфагенский епископ Донат в 347 г. не принял императорских посланников Павла и Макария, воскликнув: