Узнав, что его разыскивают, старый епископ последовал совету своей паствы и несколько дней скрывался. Потом он сменил убежище, но все равно был обнаружен. Поликарп решил, что его арест – воля Божья: он не стал больше скрываться и спокойно ждал, когда за ним придут.
Председательствовавший на суде проконсул увещевал его, настоятельно советовал подумать о своем почтенном возрасте и вознести хвалу императору. Когда Поликарп отказался, судья приказал ему крикнуть: "Долой безбожников!" И Поликарп, показав на окружавшую его толпу, сказал: "Да. Долой безбожников!" Судья продолжал настаивать и обещал, что если он даст клятву именем императора и проклянет Христа, то получит свободу. Но Поликарп ответил: "Я служу Ему восемьдесят шесть лет, и за эти годы Он не сделал мне ничего плохого. Как я могу проклинать спасшего меня Царя?"
Диалог продолжался. Когда судья пригрозил сжечь его заживо, Поликарп ответил, что огонь, зажженный судьей, будет гореть лишь мгновение, а вечная жизнь не кончается никогда. Наконец, когда его привязали к столбу, чтобы сжечь на костре, он устремил взгляд вверх и вознес молитву: "Владыко Боже… благодарю, что Ты счел меня достойным этого мгновения, чтобы я смог вместе с другими Твоими мучениками разделить чашу Христову… За это… я благословляю и прославляю Тебя. Аминь" {5}.
Много лет назад Игнатий Антиохийский наставлял молодого епископа Поликарпа достойно исполнять епископские обязанности и быть твердым в вере. Теперь Поликарп подтвердил, что он внял каждому слову своего учителя и достойно последовал его примеру.
В этом рассказе есть одна важная деталь – когда Поликарп узнал, что его разыскивают, он скрывался и прятался. Упоминается в нем и о том, что некий Квинт, сам предложивший себя на мученичество, в последний момент проявил слабость и отказался от веры. Эти подробности имели важное значение для тех первых христиан, которые считали, что человек не сам избирает себя на мученическую смерть – его избирает Бог. Избранные укреплялись Христом, страдавшим вместе с ними, и поэтому могли переносить испытания. Их стойкость исходила не от них самих, а от Бога. Те же, кто проявляли поспешность и сами обрекали себя на мученичество ("добровольцы"), были лжемучениками, и Христос оставлял их.
Но не все христиане соглашались с автором "Мученичества Поликарпа", и добровольные мученики известны в течение всего периода гонений. Действия тех из них, кто сохранял стойкость до конца, у многих встречали одобрение. Это подтверждает другой документ той эпохи – "Апология" Юстина Мученика, где рассказывается, что во время суда над неким христианином два человека выступили в его защиту, и все трое стали мучениками. Излагая эту историю, Юстин и мысли не допускает, что мученичество Двух "добровольцев" исполнено меньшей духовной силы, нежели мученичество человека, которого привлекли к суду.
Марк Аврелий, ставший императором в 161 году по Р.Х., был одним из самых просвещенных умов своего времени. В отличие от Нерона и Домициана, он не был властолюбив и тщеславен. Человек утонченный, он оставил после себя сборник "Размышлений", которые писал для себя и которые признаны литературным шедевром своего времени. Марк Аврелий рассказывает о том, на каких идеалах он пытался строить управление обширной империей:
С мужеской, с римской твердостью помышляй всякий час, чтобы делать то, что в руках у тебя, с надежной и ненарочитой значительностью, приветливо, благородно, справедливо, доставив себе досуг от всех прочих представлений. А доставишь, если станешь делать всякое дело будто последнее в жизни, удалившись от всего случайного и не отвращаясь под влиянием страсти от решающего разума, вдали от притворства, себялюбия, неприятия сопутствующих решений судьбы {6}.
Казалось бы, при таком императоре для христиан должен был наступить период относительного спокойствия. Но, исповедуя столь возвышенные идеалы управления, тот же самый император отдавал приказы о гонениях против христиан. В единственном месте "Размышлений", где упоминается о христианстве, император восхваляет души, которые не цепляются за жизнь, когда приходит время, а готовы расстаться со своими телами, и затем пишет, что такое отношение достойно похвалы только в том случае, если оно определяется разумом, а не "упрямством, как у христиан". Более того, этот просвещенный император, как дитя своего времени, был суеверным человеком. Он постоянно обращался за советом к провидцам и перед принятием любого важного решения совершал жертвоприношения. В первые годы его правления казалось, что вторжениям, потопам, эпидемиям и другим напастям не будет конца. Вскоре бедам нашлось объяснение – во всем виноваты христиане, именно они навлекают на империю гнев богов. Нельзя с полной уверенностью утверждать, что император мыслил именно так, но, как бы там ни было, он всецело поддерживал гонения и способствовал возрождению старой религии. Возможно, как и Плиний, самым большим недостатком христиан он считал их упрямство.
В одном из самых поучительных документов того времени рассказывается о мученичестве вдовы Фелиции и семи ее сыновей. Фелиция была одной из посвященных вдов, то есть женщиной, посвящавшей все свое время работе в церкви, которая в свою очередь поддерживала ее материально. Ее работа вызывала недовольство языческих жрецов, которые решили положить этому конец, выдвинув против нее обвинение перед властями. Префект пытался убедить ее отказаться от веры сначала с помощью обещаний, затем – угроз, но она ответила, что он напрасно теряет время: "Пока я живу, я буду поражать вас, а если вы убьете меня, моя смерть станет для вас еще более сильным поражением". Затем он попытался убедить ее сыновей. Но она помогла им сохранить стойкость, и ни один из них не отступил перед страшными и жестокими угрозами. В конечном счете протокол следствия был отправлен Марку Аврелию, и тот приказал казнить их в разных частях города – вероятно, для умиротворения разных богов.
Другим мучеником этих гонений стал Юстин, лучший, пожалуй, христианский богослов того времени, открывший в Риме школу, в которой преподавалось то, что он называл "истинной философией", то есть христианское вероучение. В публичном диспуте он одержал верх над известным языческим философом, и, по некоторым сведениям, именно этот философ выдвинул против него обвинение. Как бы там ни было, Юстин умер мученической смертью в Риме, хотя одеяния" о его мученичестве появились гораздо позднее и содержащиеся в них детали нельзя считать вполне достоверными.
Еще кое-что об этих гонениях мы узнаем из письма, отправленного церквами Лиона и Вьенны в Галлии братьям-христианам во Фригии и Малой Азии. Похоже, что в этих городах христианам сначала всего лишь запрещалось посещать общественные места. Но затем толпы людей начали преследовать их на улицах, выкрикивая угрозы и забрасывая камнями. В конце концов нескольких христиан арестовали и привели к наместнику для суда. Там из толпы вышел некий Ветий Эпагат, заявивший, что он хочет защищать христиан. На вопрос, принадлежит ли он сам к их числу, он ответил утвердительно и был включен в группу обвиняемых.
В письме говорится, что гонения грянули неожиданно, "как гром среди ясного неба", поэтому многие не были к ним готовы. Некоторые христиане проявили слабость и "покинули лоно церкви, как выкидыши".
Остальные, однако, держались стойко, что вызывало еще больший гнев наместника и толпы. Их начали пытать. Некий Санкт под пытками отвечал лишь: "Я – христианин". Его продолжали пытать, но ничего кроме этих слов так и не услышали. Вдохновленные этим и другими свидетельствами мужества, некоторые из тех, кто отрекся, вернулись к вере и приняли мученическую смерть. В письме точно не сообщается, сколько христиан погибло, говорится лишь, что в месте их заточения была такая давка, что мученики умирали от удушья, прежде чем палачи успевали прийти за ними.
Это – только несколько примеров того, что происходило при царствовании просвещенного Марка Аврелия. Сохранились и другие рассказы о мученичестве. Мы вправе предположить, что в дошедших до нас документах описывается лишь малая доля того, что вершилось не только в Риме, но и во всей империи.