Бенедикт XII (1334-1342), обещавший римлянам вернуться в их город, начал строительство большого дворца в Авиньоне. Кроме того, несмотря на данное обещание римлянам, он перевез папские архивы в Авиньон. Весь авторитет папской власти он поставил на службу французской короне, а поскольку происходило это во время Столетней войны, такая политика отталкивала от него Англию и ее основного союзника – империю. Климент VI (1342-1352) пытался стать посредником между французами и англичанами, но было ясно, что вторые считают его сторонником первых, и все его усилия оказались бесплодными. Во время его правления, отмеченного расцветом непотизма, авиньонский двор своей пышностью и роскошью соперничал с дворами наиболее крупных светских феодальных сеньоров. Именно в то время разразилась эпидемия, и многие считали, что она стала Божьим наказанием за уход пап из Рима. Следующий папа Иннокентий VI (1352-1362) начал договариваться о возвращении в Рим, но умер, не успев осуществить свой замысел. Урбан V (1362-1370) был реформаторски настроенным человеком и вел крайне дисциплинированную жизнь. В авиньонском дворе он произвел радикальные преобразования, удалив из него всех, кто не следовал его аскетическому образу жизни. В 1365 году он вернулся в Рим, где встретил восторженный прием. Но ему не удалось сохранить лояльное отношение римлян, а в Италии происходили такие беспорядки, что он решил вернуться в Авиньон. Следующим папой стал Григорий XI (1370-1378), которого кардиналом в семнадцатилетнем возрасте сделал его дядя Климент VI. Именно в это время Екатерина Сиенская обратилась к папе с призывом вернуться в Рим.
В молодом возрасте Екатерина вступила в орден "Покаянных сестер святого Доминика". Это была организация с гибкими правилами, согласно которым ее члены проживали дома, но проводили жизнь в покаянии и созерцании. Два года спустя она получила видение, в котором Иисус сочетался с ней мистическим браком и повелел ей служить людям. Затем наступил второй этап ее жизни, в ходе которого значительную часть времени она уделяла помощи бедным и больным. Она стала известным учителем-мистиком, и вокруг нее образовался кружок из мужчин и женщин, многие из которых были гораздо образованнее ее и которых она учила основным принципам созерцания. Некоторые из ее учеников были доминиканцами, хорошо разбиравшимися в богословских вопросах, и от них Екатерина получила богословские знания, позволившие ей избежать ошибок других мистиков, осужденных церковью.
В 1370 году, когда был избран Григорий, она пережила еще один мистический опыт. В течение четырех часов она лежала в таком состоянии, что друзья сочли ее мертвой. Но она проснулась, заявила, что получила видение, и начала кампанию по возвращению папского престола в Рим. Для этого надо было создать необходимые условия, так как непрекращавшиеся войны в Италии делали пребывание в ней папы небезопасным. С этой целью она ездила из города в город, где ей навстречу выходило множество народа, среди которого распространились слухи о совершавшихся ею чудесах. В течение всего этого времени она писала смиренные, но твердые письма папе, которого называла "нашим нежным отцом", что не мешало ей напоминать об "оскорблении Бога" долгим пребыванием в Авиньоне. До какой степени все это повлияло на Григория, не ясно. Но 17 января 1377 года он появился в Риме, где был встречен с энтузиазмом. Долгий период "авиньонского пленения" закончился.
Величественный замок в Авиньоне, строительство которого начал Бенедикт XII, стал постоянной резиденцией римских пап.
Екатерина умерла через три года после этих событий. Сто лет спустя она была канонизирована римско-католической церковью, а в 1970 году Павел VI провозгласил ее "доктором церкви" – сделав одной из двух женщин, удостоившихся этого звания.
Короче говоря, длительный период пребывания пап в Авиньоне имел тяжелые последствия для жизни церкви. Все это происходило во время Столетней войны, и папство было инструментом французской политики. Поэтому страны, воевавшие против Франции, привыкли относиться к папству как к чужеродной силе. Обида на пап усугублялась и ростом национальной гордости. Авиньонский двор, а также постоянные войны и интриги, в которых он участвовал, требовали значительных расходов, поэтому Иоанн XXII и его преемники изобретали всевозможные средства для пополнения денежных запасов. Когда чья-либо должность становилась вакантной, связанные с ней доходы за год должны были отправляться в Рим. Но если вакансия была более длительной, доходы продолжали поступать в Авиньон. Поэтому папы были крайне заинтересованы в частых вакансиях. Такое положение дел не лучшим образом отражалось на пастырском служении церкви, которое часто прерывалось длительными вакансиями. Все это сопровождалось и продажей церковных должностей – той самой симонией, с которой боролись Григорий VII и другие сторонники реформы. Церковные должности были хорошим источником дохода, поэтому были люди, занимавшие сразу несколько из них и, следовательно, большую часть времени не выполнявшие своих обязанностей. Эти беды, обычно называемые симонией, плюрализмом и абсентеизмом, усугублялись практикой, пример которой подавали многие папы: непотизмом, то есть назначением на высокие должности своих родственников. К концу "вавилонского пленения церкви" многие начали требовать ее реформирования. Поскольку в реформировании нуждалось и само папство, это требование часто сопровождалось попытками ограничить власть пап или перевести ее в чисто духовную сферу.
Мечта Екатерины Сиенской как будто бы исполнилась, когда Григорий XI вернул папский престол в Рим. Но политические условия, сложившиеся во время "вавилонского пленения церкви", не изменились. Вскоре возникли такие трудности, что Григорий подумывал о возвращении в Авиньон, и, по-видимому, так бы оно и произошло, если бы его планы не нарушила смерть. И менно тогда создалась обстановка еще более напряженная, чем во время "вавилонского пленения".
Когда освободился папский престол, у римлян возникло опасение, что вновь избранный папа захочет вернуться в Авиньон или по крайней мере будет служить интересам Франции, как это делали предыдущие папы. Для таких опасений были веские основания, так как французские кардиналы значительно превосходили числом итальянских, и многие из них говорили, что предпочитают Авиньон Риму. Вполне вероятно, была возможность, что кардиналы покинут Рим и соберутся где-то еще, может быть, под покровительством французов, для избрания папой француза, который вернется в Авиньон. Слухи о возможном бегстве кардиналов привели к возникновению беспорядков. В помещение, предназначенное для собрания конклава, ворвалась толпа, не пожелавшая покинуть его, не обыскав все здание и не убедившись, что у кардиналов нет возможности для бегства. Все это время из толпы как внутри здания, так и снаружи раздавались требования избрать папой римлянина или по меньшей мере итальянца.
В таких условиях конклав не решился избрать папой француза. После долгих обсуждений кардиналы остановили выбор на архиепископе города Бари, итальянце, принявшем имя Урбана VI. В торжественной обстановке и в присутствии всех кардиналов, как итальянских, так и французских, Урбан был коронован в пасхальное воскресенье 1378 года.
Казалось, что коронование Урбана VI знаменует начало новой эпохи. Он был человеком скромного происхождения, вел аскетический образ жизни и явно намеревался проводить реформы, к которым столь многие призывали. Но было также ясно, что при этом его отношения со многими кардиналами осложнятся, ибо кардиналы привыкли к роскошной жизни и для них занимаемое положение было средством обогащения и повышения благополучия своих семей. Даже самый осторожный и дипломатичный папа при проведении крайне необходимых реформ столкнулся бы с большими трудностями.
Но Урбан не был ни осторожным, ни выдержанным человеком. Горя нетерпением положить конец абсентеизму, он заявил, что епископы, находящиеся при его дворе, а не в своих епархиях, предают Христа и совершают клятвопреступление. Со своей кафедры он метал громы и молнии против показного благочестия кардиналов и утверждал, что прелат, получивший какой бы то ни было подарок, виновен в симонии и должен быть отлучен от церкви. Пытаясь вырвать власть из рук французов, он решил назначить новых итальянских кардиналов в таком количестве, чтобы они составили большинство. Затем он совершил неблагоразумный поступок, заранее сообщив о своем намерении французам.