Послушание Эразм считал более важным, чем догматы. Он полагал, что догматы имеют большое значение, и по таким вопросам, как воплощение и Троица, придерживался традиционных христианских ортодоксальных взглядов. Но он также утверждал, что праведность важнее ортодоксальности, и часто осуждал монахов, способных принять участие в изощренных богословских диспутах и при этом ведущих откровенно непристойную жизнь.
С другой стороны, истинно христианская жизнь – это духовная жизнь. Эразм, на которого глубокое влияние оказывали платонизм и ранние христианские авторы, испытавшие то же воздействие, был убежден, что христианин ведет внутренние поиски. Внешняя сторона, например таинства, тоже имеет значение, и ею не следует пренебрегать, но это значение определяется внутренним смыслом, тем посланием, которое донесено до сокровенного сердца верующего. О крещении он говорил: "Какая польза окроплять человека святой водой снаружи, если он развращен внутри?"
Короче говоря, Эразм стремился изменить обычаи, чтобы люди вели благопристойную и умеренную жизнь, учились и размышляли, развивая в себе внутреннее благочестие, и чтобы церковь поощряла все это. Несмотря на скромное происхождение, он в конечном счете завоевал уважение и восхищение разделявших те же надежды ученых Европы, выразителем взглядов которых он стал. В число его почитателей входили многие титулованные и даже некоторые коронованные особы. Его последователи работали секретарями и воспитателями при самых могущественных дворах Европы. Та реформация, сторонником которой он выступал, казалось, вот-вот произойдет.
Затем началась протестантская Реформация. Страсти накалились. Проявлять терпимость и умеренность становилось все труднее. Речь шла уже не о реформировании обычаев и не об уточнении отдельных аспектов христианского богословия, которые могли трактоваться неправильно, а о радикальном изменении некоторых фундаментальных предпосылок традиционного христианства. Сторонники противоборствующих лагерей искали поддержки у Эразма, но он предпочитал не вмешиваться в конфликт, в котором, как ему казалось, страсти брали верх над разумом. В конце концов, как мы увидим дальше, он порвал с Лютером. Тем не менее он отказывался поддерживать католиков в их борьбе против протестантов. К концу жизни он приобрел почитателей в обоих лагерях, но имел очень мало последователей. Из своего рабочего кабинета он продолжал призывать к умеренности, к реформации по гуманистическому образцу, убеждал следовать древним добродетелям стоиков и платонистов. Но прислушивались к нему немногие, во всяком случае – при жизни, и он жаловался: "Я ненавижу распри, потому что они противоречат учению Христа и внутреннему расположению природы. Сомневаюсь, что какую-либо из противоборствующих сторон можно заставить замолчать без серьезного ущерба. Совершенно ясно, что многие из реформ, к которым призывает Лютер, крайне необходимы. Единственное мое желание заключается в том, чтобы теперь, когда я стал старым, мне было дано увидеть результаты моих усилий. Но обе стороны упрекают меня и пытаются оказать на меня давление. Кто-то утверждает, что коль скоро я не выступаю против Лютера, я согласен с ним, лютеране же объявляют меня трусом, отошедшим от Евангелия"{1}. Но по прошествии веков, когда страсти улягутся, протестанты и католики согласятся друг с другом в том, что это был человек великого ума и благородного сердца и что всем им есть чему у него поучиться.