Мартин Лютер. Портрет Лукаса Кранаха.
В июле 1505 года, в возрасте почти двадцати двух лет, Лютер поступил в августинский монастырь в Эрфурте. К такому решению его подвели несколько причин. За две недели до этого во время грозы его охватил страх смерти и ада, и он дал обещание св. Анне стать монахом. По его собственным словам, в монастырь его привели трудные условия, в которых он рос. Отец прочил его в адвокаты и не жалел усилий, чтобы дать ему необходимое образование. Но Лютер не хотел быть юристом, и вполне возможно, что он, хотя и не сознавая полностью своих мотивов, избрал монашеское призвание как некий компромисс между планами отца и собственными наклонностями. Узнав об этом решении, старший Лютер пришел в негодование и долго не мог простить сына, считая, что тот предал благородные жизненные цели. Но в конечном счете в монастырь Лютера привела забота о собственном спасении. Мысль о спасении и осуждении буквально пронизывала атмосферу, в которой он жил. Земная жизнь – не более чем испытание и подготовка к грядущей жизни. Казалось глупым, став адвокатом, добиваться славы и богатства в настоящей жизни в ущерб жизни вечной. Поэтому Лютер как верный сын церкви поступил в монастырь с твердым намерением использовать предлагаемые церковью средства спасения, самым надежным из которых была монашеская жизнь в самоотречении.
За год послушничества Лютер пришел к убеждению, что принял мудрое решение, – он чувствовал себя счастливым и жил в мире с Богом. Настоятели быстро убедились в его необычайных способностях и решили, что он должен стать священником. Впоследствии, вспоминая о том, какие чувства переполняли его, когда он служил свою первую мессу, Лютер писал об охватившем его страхе при мысли, что он держит и предлагает само тело Христово. Затем чувство страха он начал испытывать все чаще – он считал себя недостойным Божьей любви и не был уверен, что его дел достаточно для спасения. Бог казался ему строгим судьей – подобным его отцу и школьным учителям, – Который в Судный день призовет к ответу и признает его не выдержавшим испытание. Дабы спастись от гнева такого Бога, человек должен использовать все средства благодати, предлагаемые церковью.
Но для такого глубоко религиозного, искреннего и страстного человека, каким был Лютер, этих средств оказалось мало. Считалось, что для оправдания молодого монаха перед Богом достаточно добрых дел и таинства покаяния. Лютер, однако, так не думал. Он испытывал непреодолимое чувство собственной греховности, и чем больше он стремился подавить его, тем сильнее сознавал власть греха над собой. Предположение, что он не был хорошим монахом или что он вел безнравственную жизнь, ошибочно. Наоборот, он стремился неукоснительно выполнять монашеские обеты. Он постоянно наказывал свое тело, как предписывали великие учителя монашества. Он исповедовался так часто, как только мог. Но все это не ослабляло в нем страха осуждения. Чтобы получить прощение грехов, в них надо покаяться, его же страшило, что он может забыть о каком-то грехе и тем самым лишиться награды, к которой так неустанно стремился. Поэтому он проводил долгие часы, составляя списки и анализируя свои мысли и поступки, и чем больше он этим занимался, тем больше отыскивал в себе грехов. Бывали случаи, когда, уже выйдя из исповедальни, он вспоминал о грехе, в котором не покаялся. Тогда его охватывало чувство тревоги и отчаяния, ибо грех – не просто сознательные поступки или мысли. Грех – это состояние, образ жизни, нечто гораздо большее, чем отдельные прегрешения, в которых можно покаяться священнику. Таким образом, само таинство покаяния, которое должно было приносить облегчение, на самом деле еще больше усиливало в нем ощущение своей греховности и не помогало справиться с отчаянием.
Духовный наставник посоветовал ему читать сочинения великих мистиков. Как мы уже видели, в конце средневекового периода (отчасти как реакция на разложение церкви) резко возрос интерес к мистическому благочестию, предлагавшему иной путь приближения к Богу. Лютер тоже решил пойти по этому пути, но не потому, что сомневался в авторитете церкви, а потому, что получил от своего духовника, представлявшего этот авторитет, такой совет.