В состав комиссии входили видные языковеды, такие как В. В. Виноградов (председатель), Р. И. Аванесов, А. А. Реформатский, С. И. Ожегов, М. В. Панов, а также методисты, психологи, учителя школ, специалисты вузов, писатели. Результатом работы комиссии был проект «Предложений по усовершенствованию русской орфографии» [Предложения 1964]. Комиссия исходила из того, что русское письмо не нуждается в революционном преобразовании, надо лишь основательно очистить его «от всего противоречивого, двойственного, устарелого, единичного, без нужды загружающего и отягощающего память — в пользу закономерно обобщенного, целесообразно мотивированного» [Виноградов 1964: 16]. Как видим, снова, как и в начале века, и в 30‑е гг., главная цель предложений — облегчить усвоение орфографии учащимися. Снова было предложено вместо неоправданно трудного правила написания о/ё после шипящих простое и ясное правило: после шипящих под ударением писать о, без ударения — е: жолудь, но желудей, шолк, но шелковистый. Именно такое правило действует сейчас относительно написания о/е после ц. Предлагалось также (как и в предыдущих проектах) отказаться от написания мягкого знака после ж, ч, ш, щ (писать рож, помниш, еште, печ, стричся, настеж). Во всех этих случаях мягкий знак лишний — он не указывает на мягкость предшествующего согласного. Большим облегчением для пишущих было бы и предложенное комиссией последовательное написание после ц буквы и. Все эти изменения были направлены на устранение условных, традиционных написаний [Панов 1963: 83—86].
Общество в целом, подзадориваемое журналистами, не поддержало проект, и притом очень эмоционально выражало свой протест в письмах и статьях. Кто-то написал, что он отказывается есть огурци, написанные через и, как в свое время — в начале XX в. не хотели есть хлеб, написанный не через ять: он, мол, не такой душистый и вкусный. Одна из газет с негодованием писала: «Неужели мы будем теперь встречать наших космонавтов не мужественным приветствием Молодцы!, а визгливым Молодци!» Газеты и журналы пугали народ тем, что изменения в письме представляют прямую угрозу языку Пушкина, Лермонтова, Достоевского [Букчина и др. 1969]. То же отождествление письма и языка, та же демагогия, что в начале века, всякий раз использующая новую общественную ситуацию. И в 60‑е гг. журналисты, всегда берущие на себя роль выразителей общественного мнения, потешались над предложениями, не вникая в них, а позднее, после отставки Н. С. Хрущева, даже увязывая проект усовершенствования орфографии с волюнтаризмом руководителя страны и сравнивая этот проект с идеей поворота рек.
Неудача в реализации проекта показала важность разработки продуманной стратегии и тактики действия. Были допущены тактические ошибки: видимо, не стоило публиковать проект в массовой печати.
4. Перед орфографической комиссией 1973—1975 гг. ставилась задача скромнее, чем перед предыдущей. Речь шла уже не о новом своде правил, а лишь о подготовке предложений по частичным изменениям в существующем своде: «изменения должны быть направлены на устранение ненужных исключений, упрощение усложненных правил и устранение имеющихся противоречий» (из объяснительной записки к подготовленному, но не изданному «Проекту изменений некоторых правил русской орфографии»). В проекте были использованы многие предложения комиссии 1964 г., например, убрать исключения из правила о написании после ж, ш буквы у (писать жури, брошура, парашут); снять также исключения из правила о написании в суффиксе ‑ан одного н (писать деревяный, оловяный, стекляный). Другие предложения проекта 1964 г. были «смягчены» — использованы лишь частично, например, предложено после ц писать букву и во всех корнях (циган, ципленок, на ципочки), но оставить ы в окончаниях и суффиксах (огурцы, Лисицын). Однако «учитывая опыт 1964 г., орфографическая комиссия не сочла возможным на данном этапе вводить такие изменения, которые ⟨…⟩ могут вызвать отрицательное отношение со стороны широких кругов грамотных людей из-за резкого разрыва с письменной традицией». В проект было включено предложение, разработанное Н. А. Еськовой еще во время работы комиссии 1963—1964 гг., но не вошедшее в проект 1964 г. и заключавшееся в том, чтобы при написании нн/н в полных причастиях-прилагательных опираться на вид глагола: писать одно н в формах, образованных от глаголов несовершенного вида (например, кованый, писаный) и два н в формах, образованных от глаголов совершенного вида (раскованный, списанный). Принятие этого разумного предложения упростило бы одно из самых трудных правил действующей орфографии [Еськова 1966б].