"Если бы и предуведомили, то я бы, все равно, ничего не мог сделать, - ответил мне упавшим голосом Владыка.
- Мы забываем даже, что находимся в Ставке; занимаемся нашими обычными епархиальными делами; Государя видим редко... Позовут к Царю - идем; а нет - сами не смеем являться... Таков, уже заведенный здесь порядок. Шавельский - здесь все... Он безотлучно при Государе, и завтракает, и обедает, и вечера там проводит; а я и мой викарий - мы в стороне, разве только в высокоторжественные дни увидим Государя в соборе, или к завтраку, иной раз, позовут...
Вот и сегодня - Тезоименитство Наследника Цесаревича, а я не знаю, буду ли приглашен к Высочайшему завтраку или обеду"...
"Неужели Вы не получили приглашения? Кто же расскажет Царю о прибывших в Ставку святынях!" - с отчаянием в голосе спросил я архиепископа. "Не знаю", - с грустью ответил Владыка.
"Владыка, это совершенно невозможно, - сказал я.
- Вы должны видеть Государя, если не за завтраком, то после завтрака, среди дня, когда хотите, но поехать к Царю Вы обязаны; это Ваш архипастырский долг; иначе Вы прогневаете Святителя Иоасафа...
Государь должен знать все, о чем я рассказал Вам сейчас... Кроме Вас никто не расскажет об этом Государю. Протопресвитер этого не сделает; меня к Царю не пускают; дворцовый комендант посылает меня к о. Шавельскому; а о. Шавельский даже слышать не хочет об иконах и говорит, что ему некогда заниматься пустяками. Что же будет?! Я боюсь за Россию...
Такое отношение к повелению Святителя Иоасафа не может кончиться добром"... Архиепископ глубоко вздохнул и, безнадежно махнув рукой, сказал мне с любовью:
"И понимаю Вас, и сочувствую Вам, и тревоги сердца Вашего разделяю, но таковы уже здесь порядки, и я бессилен изменить их"... Я понял, что означали эти слова...
Архиепископ Константин и его викарий, Преосвященный Варлаам, епископ Гомельский, не только не играли никакой роли в Ставке, но и находились под гнетом всесильного протопресвитера Шавельского, крайне недружелюбно относившегося к монашеству вообще... Во избежание трений, они оба сторонились от Г.И. Шавельского, как сторонились от него и все прочие епископы, не скрывавшие, притом, неприязни к нему... При всем том, я ответил архиепископу: "Нужно было бы начинать очень издалека, чтобы объяснить ту отчужденность между Царем и епископатом, какая существует теперь...
Раньше было не так... Раньше ближайшими советниками Царя были служители Церкви, и епископы шли к Царю, в минуту государственной опасности, или накануне важных решений, не ожидая, подобно мирянам, аудиенций...
Да и не подобает архипастырям ставить себя, в отношении к Царю, в положение своих пасомых. Неужели Вы думаете, что Государь, который так глубоко религиозен и так тяготится требованиями придворного этикета, удивился бы, если бы Вы, помимо о. Шавельского, или кого-либо иного, приехали бы к Государю, сославшись на крайне важное, срочное, не терпящее отлагательства, дело, и затем рассказали бы обо всем, что от меня услышали?.. Государь был бы не только благодарен Вам, но и несомненно выразил бы Свое неудовольствие протопресвитеру Шавельскому, который скрыл от Царя об этом... Ведь вопрос идет о спасении всей России"...
Не знаю, что ответил бы мне архиепископ, если бы в тот момент не раздался в передней звонок. Откуда-то выбежавший служка побежал открывать дверь... В столовую вошел протопресвитер Шавельский и, молча поздоровавшись со всеми, сел за стол. Я посмотрел на Владыку... На лице его отражались не то робость, не то смущение.
Старушка, мать архиепископа, с которою Владыка жил, засуетилась и, предложив протопресвитеру стакан чаю, поднесла его о. Шавельскому.
Он был неприятен, сосредоточен, неприветлив и угрюм. Присутствие священника Яковлева, видимо, стесняло его. Наскоро выпив стакан чаю, о. Шавельский быстро встал из-за стола и вышел в следующую комнату. За ним последовал архиепископ...
Я остался в столовой, будучи уверен, что Владыка использует приезд протопресвитера и поддержит мое ходатайство о докладе Государю по поводу прибывших в Ставку святынь.
Но почти в тот же момент Владыка позвал меня и, входя в приемный зал, я услышал, как протопресвитер сказал архиепископу:
"Торопитесь, ибо до завтрака осталось десять минут"... Архиепископ засуетился и быстро вышел в соседнюю комнату. "Вы тоже приглашены к Высочайшему завтраку", - сказал о. Шавельский, обращаясь ко мне. "А священник Яковлев?" - спросил я.
"Неудобно, знаете... сельский священник", - ответил протопресвитер.