3. (1) Марка, достигшего старости, изнуренного не только возрастом, но и трудами и заботами, в то время как он находился в области паннонцев[12], постигает тяжелая болезнь. Подозревая, что надежды на спасение у него слабые, и видя, что сын начинает вступать в юношеский возраст, он испытывал {6} опасения, как бы цветущая юность, получив в сиротстве неограниченные и беспрепятственные возможности, не воспротивилась прекрасным наукам и занятиям и не предалась попойкам и кутежам (ведь души молодых людей очень легко скатываются к наслаждениям и отходят от всего прекрасного, прививаемого воспитанием). (2) Его, человека очень сведущего, тревожила память о тех, кто в молодости унаследовал царскую власть, — с одной стороны, о Дионисии, тиране сицилийском [13], который вследствие чрезмерной невоздержанности гонялся за неслыханными наслаждениями ценой огромных трат, с другой стороны — о бесчинствах и насилиях по отношению к подданным преемников Александра[14], которыми они позорили его власть. (3) Птолемей, дошедший до того, что в нарушение македонских и эллинских законов был в любовной связи с собственной сестрой[15], Антигон[16], во всем подражавший Дионису[17], покрывавший свою голову плющом вместо македонской войлочной шляпы[18] и повязки, носивший тирс[19] вместо скипетра. (4) Еще больше огорчали его события недавнего прошлого, свежие в памяти, — дела Нерона, который дошел до матереубийства[20] и сделал себя посмешищем для народов, также — наглые поступки Домициана[21], ничем не уступавшие проявлениям крайней свирепости. (5) Рисуя себе такие картины тирании, он был во власти страха и надежды. Немало тревожили его и соседи-германцы, не все еще им покоренные — одних он путем уговоров привлек в союз, других одолел оружием; были и такие, которые, обратившись в бегство, на время удалились, боясь присутствия столь великого государя. У него было подозрение, как бы они, презрев возраст юноши, не напали на него; ведь варвары обычно очень легко приходят в движение даже по случайным причинам.
4. (1) Тревожимый в душе столькими заботами, он, призвав друзей и всех находившихся при нем родственников[22], поставив, когда все сошлись, перед ними сына, слегка приподнялся на ложе и начал такую речь: (2) «В том, что вы огорчаетесь, видя меня в таком положении, нет ничего удивительного: ведь люди в силу своей природы испытывают жалость при несчастиях себе подобных, а ужасное, когда оно перед глазами, вызывает еще большее сочувствие. Что же касается меня, то у вас, я думаю, по отношению ко мне имеется и нечто большее: на основании своего расположения к вам я, естественно, надеюсь на ответное расположение. (3). Теперь подходящее время мне — почувствовать, что я не напрасно в течение столь продолжительного времени почитал вас и старался ради вас, а вам — воздать мне благодарность, показав, что вы {7} не забываете то, что получили. Вы видите моего сына, которого вы сами вскормили[23]; он как раз вступает в юношеский возраст и нуждается — словно в бурю и во время качки — в кормчих, чтобы, носясь по волнам из-за недостаточной опытности в должных делах, не быть брошенным на дурные занятия. (4) Станьте вы ему, вместо одного меня, многими отцами, оберегая его и давая ему наилучшие советы. Ведь ни изобилие денег само по себе не предотвращает тираническую необузданность, ни защита телохранителей недостаточна для охраны правителя, если вдобавок не будет приобретено расположение подданных. (5) Больше всего продлили без опасности свою власть все те, кто вселил в души управляемых не страх перед их жестокостью, а любовь к их порядочности. Ведь не те, кто испытывает рабство по принуждению, а те, кто подчиняется в силу убеждения, постоянно действуют и терпят, не вызывая подозрений; будучи свободными от притворной лести, они никогда не выйдут из повиновения, если только не будут принуждены к этому насилием или наглостью. (6) Трудно соблюсти умеренность и положить предел страстям, когда им служат неограниченные возможности. Давая ему такие советы и напоминая ему о том, что он, присутствуя здесь, слышит, вы сделаете из него наилучшего государя для вас и для всех, а также воздадите величайшую дань памяти обо мне и только таким образом сможете сделать ее вечной». (7) После этих слов наступило обморочное состояние, лишившее Марка возможности говорить; от слабости и терзаний духа он опять упал навзничь. Всех присутствовавших охватила жалость, так что некоторые из них не сдержались и испустили громкий вопль. Прожив еще одну ночь и один день, он почил[24], оставив скорбь своим современникам и вечную память о своей добродетели на будущие века. (8) После кончины Марка, когда молва о ней распространилась, все бывшее там войско, а равно и масса простого народа были охвачены скорбью, и не было никого из подвластных Риму людей, кто бы без слез услышал такую весть; все как бы в один голос громко называли его: одни — превосходным отцом, другие добрым государем, третьи — замечательным полководцем, иные — воздержанным и скромным властителем, и никто не ошибался.
12.
Вторая экспедиция против германцев (первая Маркоманская война 172—175 гг.) началась в августе 178 г. Марку было 58 лет. Возможное место описываемых событий Виндобона (совр. Вена) (Victor., Caes., XVI, 14; Epit. de Caes., XVI, 12), а не Сирмий, как говорит Тертуллиан (Apol., XXV, 5).
13.
Дионисий II Сиракузский, правил 367/6—345 гг. до н. э. унаследовал власть от отца в 30летнем возрасте, так что молодым человеком его можно назвать с трудом. Но и он, и его отец были популярными героями морализующих анекдотов и историй (см. Aelian, V. H., IX, 9; Athen., Deipn., VI, 249E).
15.
Видимо, имеется в виду Птолемей II Филадельф (308—246 гг. до н. э.), который, согласно Юстину, состоял в любовной связи со своей сестрой Арсиноей (XVII, 2, 7). Но Птолемей был царем эллинистического Египта, где традиционно брачные отношения между братьями и сестрами царствующей династии считались нормой. Зная это, Геродиан особо подчеркивает греческое и македонское происхождение законов, которые нарушил Птолемей.
16.
Антигон I Одноглазый (ок. 380—301 г. до н. э.). Полководец Александра Македонского, один из диадохов. Впоследствии царь Македонии. Но из других источников неизвестно то, о чем Геродиан здесь говорит.
17.
Дионис — греческий бог виноградарства и виноделия, изображался с головой, увитой плющом.
18.
Традиционный македонский головной убор, типа греческого петас — шляпы с полями различной формы.
19.
Тирс — палка, увитая плющом, листьями винограда и увенчанная сосновой шишкой; жезл Диониса и его спутников. {178}
20.
См. Tac., An., XV, 67; Suet., Nero, 21; 35; пр.; SHA, Comm., XIX, 2 (о возгласах сената); Marc., XXVIII, 10. Нерон римский император (54—68 гг. н. э.). Он был сильно недоволен претензиями на власть своей матери, Агриппины Младшей, которая будучи женой императора Клавдия (41—54 гг. н.э.), отравила его и, фактически, возвела на трон своего сына. Отношения Агриппины и Нерона неотвратимо ухудшались, пока не дошли до открытой вражды и ненависти. В 59 г. Нерон решился на убийство матери, и после неудавшегося покушения корабль Агриппины развалился в море благодаря специальному приспособлению, но мать императора чудом спаслась; позднее она была убита по приказу Нерона.
21.
См. Suet., Dom., 9—10; Pliny., Paneg., XLIII, 3; LII, 7. Домициан, римский император (81—96 гг.). Он первый сбросил республиканскую оболочку принципата и велел называть себя «господином и богом». После подавления восстания 89 г. резко возросло число процессов по обвинению в «оскорблении величия» и казней. Об отношении к нему современников свидетельствует лаконичная эпиграмма Марциала: «Флавиев род, как тебя обесчестил твой третий наследник! Из-за него не бывать лучше б и первым двоим» (Martial., 33).
22.
«Друзья» Марка составили Совет. Замечание Помпеяна (I, 6, 5) показывает, что Совет мог рассматривать себя как Сенат в миниатюре (ср. Suet., Galba, X, 2), однако он, по всей видимости не занимал юридически такого положения.
23.
Гален (XIV, 651, слл.) делает понятным этот пассаж: Фаустина и Клавдий Север в 169 г. были оставлены в Италии, чтобы присматривать за Коммодом. По-видимому, Севером были призваны ко двору Адриан и Пифолай, домашние учителя детей Марка (см. Galen, XVI, 650). Север был спутником Марка и Коммода в 175—176 гг., когда они отправились на Восток (Philos., V. S., II, 10, 588).
24.
17 марта 180 г., в возрасте 58 лет и 11 месяцев (Dio. Cass. Apud Xiph., LXXI, 33, 4). Геродиан здесь описывает события весьма подробно, но ничего не говорит ни о слухах об убийстве Марка, о которых сообщает Дион Кассий, ни о 7 днях его болезни (см. SHA, Marc., XXVIII, 8). Считается, что Марк умер от чумы, которую в империю занесли римские войска, возвращаясь в 166 г. из похода против парфян.