Другое упоминаемое событие — поездка к отцу невесты Бортэ: «Дэй-Сечен, как и все Унгираты, по-прежнему оказался между урочищами Чекчер и Чихурху. Увидав Темучжина, Дэй-Сечен очень обрадовался и говорит: „Наконец-то вижу тебя. Я уж совсем было потерял надежду и загоревал, зная, как ненавидят тебя Тайчиудские братцы“. Потом, обручив его с Борте-учжин, стал снаряжать проводы. Поехал провожать и сам, воротясь домой с Келуренских Урах-чжолнудов. А жена его, мать Борте-учжины, по имени Цотан, та, провожая свою дочь, доставила ее прямо в семью мужа, когда кочевали на речке Сангур, в глубине урочища Гурельгу.
Когда пришло время провожать домой Цотан, то он послал Бельгутая позвать в товарищи и Боорчу. Выслушав Бельгутая, Боорчу даже отцу своему не сказался: сел на своего горбатого савраску, бросил через седло свой серый армяк и явился вместе с Бельгутаем. Вот какие услуги он оказал и вот как стал другом. В то время когда уезжали с речки Сангур и расположились кочевьем на Келурене у подмытого водоворотом яра Бурги-ерги, то Цотан подарила черного соболя доху, в качестве свадебного подношения ее — шидкуль, свекрови своей».
Эта соболья доха была, по сути, единственной ценностью у молодого Темуджина, но ею он распорядился не так, как думала Цотан. Соболью шубу он решил подарить сильному властителю племени кереитов — Ван-хану (или по Рашиду — Он-хану).
Сказание говорит об этом так:
«Эту свою доху Темучжин, вместе с Хасаром и Бельгутаем, повез к Ван-хану, рассудив так: „Ведь когда-то Ван-хан Кереитский побратался, стал андой[15] с батюшкой Есугей-ханом. А тот, кто доводится андой моему батюшке, он все равно что отец мне“. И он поехал к Тульскому Темному Бору — Хара-тун, узнав, что Ван-хан находится там. Приехав к Ван-хану, Темучжин сказал: „Когда-то вы с родителем моим побратались, а стало быть, вместо отца мне; в таком рассуждении я и женился, поэтому я тебе привез свадебный подарок — одежду“. И с этими словами он поднес ему соболью доху».
Ван-хан, тронутый подарком, пообещал Темуджину снова объединить его развалившийся улус.
Впрочем, скоро Темуджину стало не до объединения. На его юрт напали меркиты — Тохтоа из Удууд-Меркитского рода, Даир-Усун из Увас-Меркитского рода и Хаатай-Дармала из Хаат-Меркитского рода, которые когда-то лишились своей законной невесты — Оэлун. Они увели с собой женщин, включая его молодую жену, спрятанную в возке. Белыугай, Боорчу и Джелме трое суток преследовали меркитов, пока не убедились, куда те держат путь. Теперь следовало хорошо подумать, как женщин отбить. Воинов у Темуджина практически не было. Он знал единственный адрес, по которому можно обратиться, — к Ван-хану. Тот в помощи не отказал, посоветовав послать вестника еще и к Джамухе, чтобы ударить по меркитам большим войском. Джамуха велел передать, что «…я уже окропил издали видное знамя свое, я ударил уже в свой барабан, обтянутый кожей черного вола и издающий рассыпчатый звук. Я оседлал своего вороного-скакуна, одел свой жесткий тулуп, поднял свое стальное копье. Приладил я свои дикого персика стрелы, и готов я выступить в поход на Хаатай-Меркитов — сразиться. Так скажите. Издали видное длиннодревковое знамя свое окропил я, ударил я в свой густоголосый барабан, обтянутый воловьей кожей. Черноспинного скакуна своего оседлал я, прошитый ремнями свой панцирь одел. С рукоятью меч свой я поднял, приладил я свои стрелы с зарубинами и готов смертным боем биться с Удуит-Меркитами. Так передайте…»
Местом встречи войскам он назначил Ботоган-боорчжи, в истоках реки Онона. На меркитского хана Тохта-беки собирались напасть внезапно среди ночи, но так не получилось: хана предупредили насмерть перепуганные работники, увидевшие приближение всадников. Тохте удалось бежать вниз по Селенге. Той же дорогой бежал в страхе и весь меркитский улус. Но беглецам уйти не удалось, воины их ловили и убивали, искали похищенных женщин. Сам Темуджин бросался наперерез бегущим и звал свою Борте. Он ее нашел живой и невредимой. Удалось узнать и аил[16], куда увели мать Бельгутая. Но когда окрыленные надеждой Темуджин и Белыугай подъехали к юрте, где должна была находиться Учжин, она незаметно выбралась на двор и убежала в тайгу, дабы скрыться от позора, что была отдана насильно для сожительства с чужим мужчиной. Ее так и не нашли.