Все уголовные установления Ясы были направлены на поддержание порядка и мира в самом монгольском государстве. Среди законов не было практически милостивых к преступникам, их, так сказать, по законам военного времени надлежало найти и казнить. Наиболее серьезно карались проступки против религии, морали, обычаев самого хана или государства, а также против жизни и имущества отдельной личности.
Прелюбодей предается смерти без всякого различия, будет ли он женат или нет.
Кто повинен в содомии, тот также наказывается смертью.
Кто лжет с намерением или волхованием, или кто подсматривает за поведением другого, или вступается между двух спорящих и помогает одному против другого, также предается смерти.
Тот, кто мочится в воду или на пепел, также предается смерти.
Кто даст пищу или одежду полоненному без позволения полонивших, тот предается смерти.
Кто найдет бежавшего раба или убежавшего пленника и не возвратит его тому, у кого он был в руках, подвергается смерти.
Когда хотят есть животное, должно связать ему ноги, распороть брюхо и сжать рукой сердце, пока животное умрет, и тогда можно есть мясо его; но если кто зарежет животное, как режут мусульмане, того зарезать самого.
Он запретил своему народу есть из рук другого, пока представляющий сначала не вкусит сам от предлагаемого, хотя бы он был князь (эмир), а получающий — пленник; он запретил им есть что бы ни было в присутствии другого, не пригласив его принять участие в еде; он запретил насыщаться одному более товарищей и шагать через огонь трапезный и чрез блюдо, на котором едят.
Он запретил им опускать руку в воду и велел употреблять что-нибудь из посуды для черпания воды.
Он запретил мыть их платье в продолжение ношения, пока совсем не износится.
Он запретил говорить о каком-нибудь предмете, что он нечист; утверждал, что все вещи чисты, и не делал различия между чистыми и нечистыми.
Он узаконил, чтобы старейший из эмиров, когда он совершит проступок, и государь пошлет к нему последнего из служителей для наказания его, отдавал себя в руки последнего и распростирался бы пред ним, пока он исполнит предписанное государем наказание, хотя бы то было лишение живота.
Воры, разбойники, злоумышленники, аморальные или безнравственные люди, клятвопреступники, лжесвидетели — все они не считались годными к перевоспитанию, им надлежало умереть. Даже знаменитый закон о третьем банкротстве, когда купец оказывался в безвыходном положении, набрав в долг и не имея сил уплатить, карал за это несчастье одним известным способом — смертью. За мелкие правонарушения воины и охотники подлежали физическому наказанию — то есть битью. За бездарность и глупость при исполнении военной службы — разжалованию. Некоторые убийства, если они не касались лиц, облеченных властью, наказывались штрафом, как и за кражу коня; впрочем, за последнее, если конокрад не мог заплатить штрафа, преступника казнили. Избежать смерти могли лишь люди ханской крови — им определялась за проступки не смертная казнь, а тюрьма или высылка. Остальные монголы были в законодательном плане совершенно равны между собой — любой серьезный проступок мог закончиться для них плачевно. Но эта железная государственная дисциплина так держала народ в узде, что количество преступников сразу же сократилось.
При Великом Хане государственный аппарат стал работать как хорошо отлаженный механизм: всякий винтик знал в нем свое точное место.
Некоторые пункты Ясы, очевидно, приводит в своей «Истории» Рашид-ад-Дин, именуя их высказываниями или установлениями Чингисхана (учитывайте только, что как человек арабского мира он использует арабские термины):
«Чингиз-хан сказал: „Народ, у которого сыновья не следовали биликам[26] отцов, а их младшие братья не обращали внимания на слова старших братьев, муж не полагался на свою жену, а жена не следовала повелению мужа, свекоры не одобряли невесток, а невестки не почитали свекоров, великие не защищали малых, а малые не принимали наставлений старших, великие стояли близко к сердцам [своих] служителей и не привлекали на свою сторону [сердца] бывших вне их окружения, люди, пользовавшиеся [всеми] благами, не обогащали население страны и не оказывали [ему] поддержки, пренебрегали обычаем и законом, соображениями разума и обстоятельства, и по этой причине [становились] противниками управителей государства: у такого народа воры, лжецы, враги и [всякие] мошенники затмевали солнце на его собственном стойбище, иначе говоря, его грабили, кони и табуны его не обретали покоя, а лошади, на которых, [идя в походы], выезжали передовые отряды, до того изнурялись, что, естественно, эти лошади падали, подыхая, сгнивали и превращались в ничто“.
26