Особняком стоит роман видного лидера Сарекат Ислама, тоже минангкабау Абдул Муиса «Неправильное воспитание» (1928). Роман значительно менее прямолинеен, более реалистичен и обращен против опасностей, которыми чревато настоящее, а не прошлое. Это произведение выходит за рамки «адатного романа». А. Муис поднимает голос против расовой сегрегации в колониальном обществе и в то же время против низкопоклонства перед всем голландским, которое было свойственно части индонезийских прияи, против порочного воспитания, порождающего этот феномен. В этом произведении критического реализма ощущаются националистические обертоны. Позже А. Муис опубликовал ряд исторических романов («Сурапати» и др.).
В этот же период с патриотическими и лирическими стихами выступают Рустам Эффенди (1902—1979), Мухаммад Ямин (1903—1963). Оба они получили общеиндонезийскую известность так же как драматурги, переводчики и историки. В поэзии они популяризировали такую стихотворную форму, как сонет. Стихам и драме того времени была свойственна романтическая окраска, обращение к героическому прошлому. В конке 20‑х гг. наметился поворот от героико–революционной тематики к лирической поэзии.
Немало поступавших в «Балэй Пустаку» рукописей, идейное содержание которых не устраивало голландцев, либо отклонялось, либо предлагалось подвергнуть авторской переработке.
«Пуджангга Бару». Второй этап развития сов ременной индонезийской литературы (1933—1942 гг.). Тесные оковы контроля и надзора колонизаторов над издательской политикой «Балэй Пустаки» стесняли свободу развития индонезийской литературы. В 1933 г. три суматранца: поэт Амир Хамзах (1911 —1946), писатели Армейн Пане (1908—1970) (брат историка Сануси Пане) и Сутан Такдир Алишахбана (р. 1908 г.) основывают независимый общественно–литературный журнал «Пуджангга Бару» (Новый литератор С. Т. Алишахбана становится его бессменным редактором, вокруг журнала сгруппировались деятели правосоциалистического и националистического направлений. Печатался в ПБ и один из руководителей революционно–националистического движения Амир Шарифуддин. Показательно и то, что если подавляющее большинство авторов предшествующего этапа составляли писатели с Суматры, для многих из которых малайский язык был родным (или вторым) языком, то национальный (и социальный) состав литераторов периода ПБ оказался неизмеримо многообразнее.
Журнал объединял немногочисленные и разрозненные кадры интеллигенции. В еще большей степени, чем «Балэй Пустака», он способствовал превращению индонезийского языка (как писатели ПБ стали именовать синтез «народного» и «высокого» малайского языков, обогащенных также лексикой и других народностей Нусантары) в язык политики, культуры, прессы[25] этого архипелага. В 1938 г. редакция ПБ добилась созыва в Соло (Суракарта) первого Конгресса индонезийского языка. Но главное, «Пуджангга Бару» стал трибуной, где разгорелся жаркий спор о путях развития индонезийской культуры. «Западники», представленные главным образом С. Т. Алишахбана), X. Танзилом, С. Шариром, то есть деятелями правосоциалистической ориентации, выступали с предложением, не мудрствуя, «следовать за передовой наукой и культурой» капиталистического Запада. Видные националисты, публицисты Сутомо и Ки Хаджар Деванторо, ученый Н. Пурбочороко ратовали за почитание традиций и сохранение общеиндонезийской самобытности, которая духовным богатством, традициями коллективизма, по их мнению, превосходит «грубый материализм» Запада. Наконец, третья группа, возглавленная Армейном Пане и др., высказывалась за синтез всего лучшего, что присуще культурам как Запада, так и Востока.
Одни прозаики этого периода продолжают традиции «адатного романа», печатаясь как в «Балэй Пустака», так и в «Пуджангга Бару» и других частных издательствах (минангкабау C. Т. Алишахбана, Н. С. Искандар, Хамка, Т. С. Сати; буг Х. С. Даенг Мунту, женщины–романистки Селасих и Хамида из Палембанга). Однако в творчестве других уже звучит тема национального гнета и социального неравенства. Против жестокости и феодальных порядков выступает балиец Г. Н. Панджи Тисна, в защиту обездоленных, забитых крестьян возвышает гной голос минахасец поэт М. Р. Дайох, к борьбе за освобождение, за революцию, против империализма смело зовет левый националист (позже один из ближайших сподвижников Сукарно) Асмара Хади (р. 1914 г.). Наряду с этим пантеистически мотивы звучат в творчестве минахасца Татенгкенга и уроженца Лангката крупнейшего поэта того времени Амира Хамзаха. Последнему были свойственны тяготение к традиционным формам, защите и возрождению малайскоязычной классики и несколько нарочитая архаичность языка.
25
Таким образом, он послужил закреплению и претворению в жизнь Клятвы молодежи» (1928), провозгласившей верность единым родине, нации и языку (общеиндонезийским, а не локальным).