15 ноября 1946 г. в местечке Лингаджати переговоры завершились парафированием (предварительным подписанием) компромиссного соглашения. Голландцам пришлось признать де–факто власть РИ на Суматре, Яве и Мадуре. Это обеспечило Республике передышку, а Шарир был вынужден согласиться на создание в течение «переходного периода» (то есть до января 1949 г.) СШИ, где РИ станет одним из штатов, а также Голландско–Индонезийского союза (унии) под эгидой Нидерландской короны. Республика обязывалась соблюдать имущественные права иностранцев. Споры участников Лингаджатского соглашения должны были решаться международным арбитражем.
Консервативные круги Голландии были крайне раздражены столь «непомерными уступками Республике». Генеральные Штаты одобрили соглашение лишь незначительным большинством, оговорив выгодную голландцам его интерпретацию. Документ открывал простор для различных истолкований. Так, республиканцы считали, что в переходный период РИ является суверенным государством и вправе самостоятельно осуществлять внешнеполитические сношения. Голландцы же настаивали, что суверенитетом будут обладать лишь СШИ начиная с 1949 г., когда их создадут; следовательно, РИ, их потенциальная часть, не должна иметь официальных контактов с другими государствами. Любая из оккупированных голландцами территорий Индонезии могла, подчеркивали они, объявить себя самостоятельным штатом СШИ или даже выйти из федеративного государства. Одновременно НИКА торопливо наращивала свои вооруженные силы: ее войска, сжимая кольцо блокады, вытеснили республиканцев из городов Палембанга, Макассара и с о. Бали.
В Индонезии Лингаджатское соглашение вызвало еще большее возмущение, чем в Голландии, особенно в свете непрекращающихся голландских провокаций. Машуми, НПИ, танмалакисты, яростно критикуя «капитулянтство» Шарира, образовали 8 декабря 1946 г, мощный оппозиционный блок Оплот Республики (Бентенг Републик — БР), выступивший под максималистскими лозунгами отказа от Лингаджатского соглашения, «немедленной стопроцентной независимости», «единства всей Индонезии». Эта платформа давала голландцам повод для развязывания колониальной войны, в невыгодных для обескровленной РИ условиях, раскалывала силы республиканцев. В КНИП позиции партий и организаций БР были сильнее, чем у правящего Левого крыла.
Сознавая возможность срыва ратификации соглашения, Сукарно выступил 29 декабря 1946 г. с декретом, предусматривающим расширение в 2,5 раза состава КНИП, причем существенно уменьшался удельный вес БР (и вообще партий), за счет введения в «парламент» ряда беспартийных депутатов. Рабочий комитет КНИП отверг реформу, и тогда в феврале 1947 г. в Маланге была созвана пленарная сессия КНИП. Пригрозив своей отставкой, Сукарно и Хатта добились утверждения декрета. 5 марта новый состав КНИП ратифицировал Лингаджатское соглашение, и 25 марта оно было подписано президентом.
Обновление состава КНИП способствовало усилению левых сил: теперь КПИ, СП, Рабочая партия и Песиндо имели 115 голосов — примерно столько же, сколько блок БР, однако большинство из 80 беспартийных депутатов от «профессиональных групп» (рабочих[37], крестьян) поддерживало Левое крыло. IV съезд КПИ, состоявшийся в Соло в январе 1947 г., поддержал генеральную внешнеполитическую линию правительства, Лингаджатское соглашение, реор 1 ганизацию КНИП. Съезд поставил вопрос о демократизации политической системы, проведении аграрных преобразований в интересах народа. Вместе с тем, разработав стратегию и тактику КПИ, съезд выдвинул как непосредственную цель «построение социалистического общества», что было явным забеганием вперед.
ПЕРВАЯ КОЛОНИАЛЬНАЯ ВОЙНА И РЕНВИЛЛСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ 1948 Г. РАСКОЛ ЕДИНОГО ФРОНТА
Правительство Нидерландов и НИКА никогда не рассматривали Лингаджати иначе, как временную тактическую уступку на пути реколонизации Индонезии. Подтянув внушительные голландские воинские контингенты (к июлю 1947 г. они достигли 120 тыс. солдат на Яве и 60 тыс. на Суматре), они взяли путь на развязывание колониальной войны, Фан Моок продолжал в одностороннем порядке формировать марионеточные «штаты»; в начале мая два из них были созданы на Калимантане, а один — Государство Пасундан — на Западной Яве, являвшейся частью территории РИ. 27 мая голландцы в ультимативном порядке потребовали, чтобы Шарир принял их интерпретацию Лингаджати: признал впредь до создания СШИ суверенитет Нидерландов над Республикой, поставил финансы, внешнюю политику и внешнюю торговлю последней под контроль Гааги, согласился на сформирование федерального правительства на переходный период и создание (в том числе и на территории РИ) совместной голландско–индонезийской жандармерии, так как ТНИ и лашкары будто бы не способны сами «навести порядок» и исключить «антиголландские вылазки». Под давлением обстоятельств Шариру пришлось согласиться на все эти требования, кроме создания жандармерии (что было бы равнозначно оккупации голландцами территории Республики) Но и сделанные уступки вызвали яростные нападки на премьера не только блока БР, но и части Левого крыла. 27 мая 1947 Сукарно принял отставку его кабинета, а 3 июля другой лидер СП, коммунист Амир Шарифуддин, сформировал правительство, опорой которого стали Левое крыло и НПИ. Кроме премьера в нем состояло еще четверо коммунистов. Партия Машуми вошла в кабинет лишь после его частичного преобразования ноябре 1947 г.
37
В середине мая 1947 г. на I учредительном съезде профцентра СОБСИ (Всеиндонезийская центральная организация рабочих) коммунисты прочно и надолго взяли в свои руки руководящие позиции в федерации.