В тринадцать лет она стала впадать в экстаз, и ей стали являться видения. Прежде всего ей явился архангел Михаил в сопровождении св. Екатерины и св. Маргариты, нарочно посланных Богом, чтобы охранять Жанну и пектись о ней. Иногда являлся к ней архангел Гавриил и давал ей советы. Жанна считала себя орудием Божеской воли и движения своей собственной пылкой души принимала за веления свыше. Она дошла до того, что по собственному желанию призывала божественных советников и получала от них наставление во всякую трудную минуту. Ее судьи усиленно настаивали на старом буке, росшем около Домреми и известном под именем Дерева Дам или Дерева Фей; около него журчал ручей, славившийся своей чудодейственной силой. Пережиток поклонения деревьям и источникам оставался еще в годовых праздниках, когда деревенские молодые девушки собирались вокруг бука, танцевали, пели и вешали венки на его ветви; но Жанна, всегда бывшая с девушками, обыкновенно сохраняла свои венки, чтобы убрать ими алтарь Богоматери в соседней церкви. Со дня первого появления ей небесных посланников Жанна дала обет девства. Она верила, что она избрана и предназначена для какой-либо Божеской миссии, для чего нужно было пожертвовать всеми земными привязанностями. Рассказывая своим судьям, что ее родители сошли почти с ума от горя после ее ухода, она добавила, что если бы у нее было сто отцов и матерей, то она всех бы их оставила, чтобы выполнить свою миссию. Это внутреннее сосредоточение, по всей вероятности, отражалось и на лице ее, так как многие летописцы сообщают, что ни один человек не мог взглянуть на нее похотливым оком.
Вначале ее небесные руководители приказывали ей только вести себя хорошо и принадлежать к Церкви; но когда она начала понимать безнадежное положение государства и стала разделять горячие желания эпохи, то, естественно, наставление чисто нравственного характера изменились, и голоса стали приказывать ей принести освобождение доведенному до отчаяния народу. В своих экстазах она чувствовала себя избранным орудием; наконец, Голоса, как она обыкновенно называла их, стали слышаться ей по несколько раз в неделю и побуждали ее пойти во Францию снять осаду Орлеана. Она боялась открыть свою миссию родителям; но они знали, по-видимому, о ее намерении, так как за два года до ухода Жанны отец ее, Жак Дарк, видел во сне, что она ушла с солдатами, и сказал своим сыновьям, что если бы он предполагал, что сон его может сбыться, то он предпочел бы, чтобы они утопили Жанну или сам утопил бы ее.
С этого дня за ней стали внимательно следить; но настояния ее небесных советников обратились в упреки; они находили, что она медлит последовать их наставлениям, и она не могла более откладывать. Она выпросила себе разрешение пойти повидать дядю своего Дени Лаксар и убедила его тайно завязать ей сношения с Робертом де Бодрикур, который занимал от имени короля замок Вокулер, расположенный по соседству. Ее Голоса предсказали ей, что она получит два отказа, но что третья попытка увенчается успехом; и предсказание это исполнилось. Храбрый рыцарь сначала посоветовал дяде наказать молодую девушку, но в конце концов дал убедить себя и обещал исходатайствовать у короля разрешение послать Жанну ко двору. По всей вероятности, она в это время получила славу вдохновенной пророчицы, так как, пока ожидали ответа короля, герцог Лотарингский, бывший тогда больным, призвал к себе Жанну, и она объявила ему, что если он желает выздороветь, то должен примириться со своею супругою. Разрешение короля пришло; Бодрикур дал Жанне костюм и шпагу, доставил ей скромный конвой из одного рыцаря и пяти вооруженных людей и умыл себе руки.
Эта маленькая группа людей пустилась в путь 13 февраля 1429 года; путешествие было долгое и опасное; надо было в суровую зиму проехать сто пятьдесят миль по враждебной стране. Уже один тот факт, что Жанне и ее спутникам удалось достигнуть цели поездки в одиннадцать дней, был в глазах народа своего рода чудом, в котором ясно сказалось божеское покровительство. 24 февраля они прибыли в Шинон, где находился Карл со своим двором; здесь Жанна должна была встретить новые препятствия. Правда, некоторые рассудительные люди видели в ней, говорят, осуществление пророчества Мерлина: Descendet virgo dorsum sagittarii et flores virgincos ohscurabit; другие утверждали, что приход ее был предсказан Сивиллой и преподобным Бедой; третьи же спрашивали у нее, нет ли в ее стране леса, называемого le Bois-Chenu так как старинное пророчество предсказывало, что из этого леса Bois-Chenu должна выйти молодая девушка, одаренная чудесною силою. Она наполнила их радостью, сказав им, что этот лес находился только в одной мили от дома ее родителей. Но люди, полагавшиеся только на одно человеческое знание, покачивали головами и считали безумием ее мнимую миссию. Однако дело короля было настолько безнадежно, что намерения Жанны были найдены достаточно серьезными, чтобы подвергнуть их рассмотрению. Прелаты и доктора богословия, юристы и государственные люди в течение целого месяца допрашивали молодую девушку; все они один за другим были пленены ее простотою, ее жаром, ее убежденностью и тонкостью ее ответов. Но всего этого было еще мало. В Пуатье заседал парламент Карла, а также университет, представленный несколькими богословами, бежавшими из Парижского университета, перешедшего на сторону англичан. Жанна была отправлена в этот город, где ее в течение трех недель мучили бесконечным допросом. В то же время производили тщательное расследование о ее прошлой жизни; все эти розыски установили, что добрая слава ее вполне справедлива и что она достойна доверия. Предложили Карлу, чтобы он попросил ее подтвердить каким-либо знамением, что она действительно посланница Бога; но она отвергла это, объявив, что небесная воля желает, чтобы знамение это явилось под Орлеаном, а не где-либо в другом месте. В конце концов, в официальном заключении, составленном крайне благоразумно, говорилось, что ввиду ее честной жизни и достойного похвалы поведения, ввиду также ее обещания подтвердить знамением под Орлеаном свою миссию, король не должен ей мешать отправиться туда; надлежало отвести Жанну в Орлеан под надежной охраной, так как отвергать предложение молодой девушки, не имеющее в себе ничего дурного, было бы оскорблением Св. Духа и могло бы лишить милости и помощи Бога.[176]
176
Хроники упоминают много чудес, при помощи которых Жанна устранила сомнения Карла; рассказывали, что она узнала его с первого взгляда, хота он и был одет просто и скрылся среди блестящих придворных; говорили также, что она открыла королю тайну, которая была известна только Богу и ему, что она сказала ему, какие молитвы и просьбы воссылал он к Богу в своей молельне в Loches. Быть может, какое-нибудь случайно произнесенное Жанною слово поразило слабый ум Карла и произвело на него глубокое впечатление; но легенда составилась вокруг Девственницы так быстро, что в нее сразу же внесли новые чудеса. Жанна сказала своим судьям, что Карл и многие королевские советники, в том числе герцог Бурбонский, видели ее ангелов-хранителей и слышали ее Голоса и что сам король получил важные откровения. Она сказала также, что вещественное знамение подтвердило божественность ее миссии. Под влиянием ловкого допроса судей это знамение, бывшее вначале тайною, которую она открыла одному только королю, изменилось в историю, из ряда вон выходящую: св. Михаил, сопровождаемый св. Екатериной, св. Маргаритой и множеством ангелов, пришел за нею в ее жилище, провожал ее до дворца короля, взошел на лестницу и открыл двери; он дал реймскому архиепископу золотую корону неописуемой ценности, такую, подобную которой не мог бы сделать ни один золотых дел мастер в мире. Архиепископ передал эту корону королю, в то время как архангел возвещал Карлу, что с помощью Бога и Жанны, Божьего воина, он вернет себе всю Францию; но если он не воспользуется помощью Девственницы, то его коронование будет отсрочено. Все это, утверждала она, видели и слышали архиепископ Алансона и разные прелаты, Карл Бурбонский, герцог Алансонский, Ла Тремуйль и триста других свидетелей. Именно это чудо избавило ее от скучных допросов духовных лиц. Когда ее спрашивали, предоставляет ли она это решение свидетельству архиепископа, то она отвечала: "Вызовите его и позвольте мне объясниться с ним, он не осмелится сказать противоположное тому, что сказала вам я". Предложение это было безопасно, так как процесс имел место в Руане, на английской земле, а архиепископ был канцлером Франции. Впрочем, показание прелата, если бы даже можно было его получить, по всей вероятности, не было бы благоприятно обвиняемой, так как архиепископ принадлежал к партии фаворита Ла Тремуйля, который всегда был врагом Девственницы.